миник по рарл

[MaryIQ]

наконец-то я его закончила, так что можно и сюда утащить)

Не могу сказать да (не хочу говорить нет)
Автор: trashwriter
Переводчик:  MaryIQ
Фэндом: The Walking Dead
Пэйринг: Карл/Рон
Рейтинг: R
Жанры: Романтика, Hurt/comfort
Описание: Его мысли заело, словно пластинку. Рон, его Рон, хочет выйти за него.
Примечания переводчика: Альтернативное развитие событий, действие фика происходит спустя 6-7 лет от середины 6-го сезона. Рон жив (прямо как Цой XD)

Глава 1

Глава, в которой Карл делает неожиданное открытие

Карл особо не заморачивается, надевая любимую толстовку Рона. Ему нужно прикрыть наготу, чтобы спуститься вниз, ведь почти все сейчас «дома», а толстовка Рона и пара чистых боксёров только что из стирки это первое, что ему попадается под руку. И то, что она теплая, изношенная и пахнет Роном это только плюс.

Он бесшумно ступает по лестнице, мысленно сокрушаясь, что скоро наступят холода и, чтобы бродить по дому, ему придется надевать штаны, ведь прохлада будет просачиваться сквозь дощатый пол, а затем начинает хозяйничать на кухне, делая горячий шоколад и отрезая большой кусок от бананового пирога, приготовленного Кэрол. Ему самому не хочется заниматься готовкой. Или вообще чем-либо заниматься, лишь вернуться в постель к Рону.

Ожидая, когда закипит чайник, он хватает несколько сладких клубничин из фруктовой корзины, которой они наконец нашли применение получше, чем оставить её пылиться и напоминать им о том, что, если они хотят когда-нибудь увидеть незаконсервированный кусочек фрукта, то пора бы уже найти хорошее защитное покрытие для теплиц. Кэрол говорила что-то о домашнем варенье, а если к домашнему маслу и хлебу у них появится ещё и варенье, то Карл, наверное, потом не сможет питаться ничем другим. Если кто-то вдруг не найдёт пудинг, но это уже совсем другая история.

Карл не может сдержать ухмылку, последние несколько месяцев жизнь была, на удивление, прекрасна. Он не может вспомнить, когда был так же счастлив, даже в своих неясных, кажущихся теперь фантастическими воспоминаниях о жизни до апокалипсиса.
Он знает, что частично это благодаря Рону, который… ладно, Карл не совсем понимает, кто он для него: конечно же, он его парень, но также и товарищ по оружию, его сожитель, соперник и просто его, ведь он член их странной разношерстной постапокалиптической семьи, но в то же время для Карла Рон намного больше, чем всё это вместе взятое.

У Карла проскальзывает мысль, что так, наверное, и понимаешь, что влюблён.

Он подавляет рвущийся из груди смешок, вместо этого поглубже зарываясь в слишком большую для него толстовку и пряча руки в карманах.

В правом кармане обнаруживается свернутый кусочек бумаги. Почувствовав укол любопытства, Карл вытаскивает его и принимается разворачивать. Если там список нужных вещей для их следующей вылазки, то, скорее всего, Рон уже давно о нём позабыл, поскольку Карл ничего о нём не слышал. И даже если там записаны вещи для личного пользования, Карл никогда не был особенно болтлив, да и не то, чтобы Рону удастся что-нибудь от него скрыть, когда они будут уже в пути.

Когда бумажка наконец развёрнута и разглажена, становится понятно, что это отнюдь не список. Ну, по крайней мере, не список вещей.

Это лист графической бумаги, вырванный из блокнота Рона, и надпись наверху гласит:

"СДЕЛАТЬ КАРЛУ ПРЕДЛОЖЕНИЕ!!!"

Она накарябана карандашом и подчёркнута три раза. Сам список менее определенный:

"где?
Когда?
КАК, я ведь ничего не смыслю в гребаной романтике
А кольцо????"

В список то тут, то там вклиниваются мультяшные наброски его шляпы, обручального кольца, которое он в жизни не наденет, даже если его подарит Рон, и волнистая линия, которая могла быть началом дерева или изгиба его обнаженного плеча, трудно сказать наверняка.

Полностью пораженный этой маленькой находкой, Карл не знает, как реагировать.

Они никогда не разговаривали о свадьбе, в основном по причине того, что, живя вместе, работая вместе и деля постель, они уже являются чем-то вроде постапокалиптической версии замужней пары. Брак для таких людей, как Гленн и Мэгги, которые любят формальности и официальные церемонии, а они с Роном просто... не такие.

Ведь так?..

По крайней мере, Карл не считал их таковыми и поэтому не думал, что парень, сейчас спящий в его кровати, когда-нибудь сделает ему предложение. Быть может, он не так уж и хорошо знает Рона, как считал. Что напоминает ему о том факте, что, несмотря на три года почти постоянной близости, Рон тоже не всё о нём знает. В основном из-за того, что Карл сам не рассказывал.

Настойчиво засвистевший чайник становится желанным отвлечением. Он наливает немного воды в каждую кружку и размешивает прежде, чем добавить несколько капель сливок, которые Мишонн любит выливать в свой утренний чай.

Его мысли заело, словно пластинку.

Рон, его Рон, хочет выйти за него.

Что, чёрт возьми, ему теперь делать с этим знанием?

Открывшаяся дверь грохочет, ударяясь о раму, и в дом маленьким ураганчиком врывается Джудит, её светло-каштановые волосы спутались от ветра.

- Карл! - взвизгивает она и набрасывается на него с объятиями, на секунду выбивая из него дух, эта малышка чертовски сильна для семилетней девочки.

- Привет, Джуд, - выдыхает он. - Ты опять выросла? Готов поспорить, ты была не такая большая сегодня за завтраком.

- Можешь измерить меня после обеда! - говорит она, выпрыгивая из его рук и бессовестно воруя кусочек бананового пирога.

Карл реагирует молниеносно, хватая изобличительный клочок бумаги, плотно сворачивая его и запихивая обратно в карман с тем же поспешным, чуть виноватым движением, с которым он, должно быть, и попал туда.

- Дядя Морган будет учить меня сегодня новому ката*, хочешь пойти со мной и помочь мне тренироваться?

Пять минут назад Карл бы отказался, оправдываясь тем, что ему нужно вздремнуть, и вернулся бы в кровать к Рону, но вряд ли ради короткого сна, а скорее - за ещё одной порцией ласк и вторым раундом ленивого секса.

Теперь же, ну, теперь его слегка потряхивает, голова идёт кругом и усидеть спокойно на месте уж явно не получится. Тем более, встретиться лицом к лицу с Роном и не выдать то, что он знает о его намерениях. И в довершение ко всему, Карл не уверен, каков будет его ответ, если Рон всё-таки осмелится сделать ему предложение, а сказав такое Рону в лицо, он определённо ранит его чувства.

Вообще, просьба Джудит это идеальное оправдание. Так что он изображает для неё лёгкую улыбку и отдаёт ей свой горячий шоколад.

- Конечно, Джуди Блум, дай я только оденусь и поцелую Ронни, и мы пойдём вместе, хорошо?

Джуди предсказуемо даже не поднимает взгляда от подаренного лакомства, вместо этого показывая ему большой палец. Она большими глотками выпивает весь шоколад и чуть не обжигает в процессе язык.

Карл относит наверх поднос и быстро и тихо переодевается, чтобы не разбудить Рона, наслаждающегося посторгазмическим сном, и просто оставляет ему записку.

Карл понимает, что убегает, понимает, что в конце концов им придётся поговорить, и, наверное, раньше, чем он будет к этому готов. Но он не хочет возвращаться к Рону, не имея в голове четкого ответа.



* ката - движение в каратэ

Глава 2

Глава, в которой Мишонн даёт мудрый совет


Проходят три дня после злополучной находки, а Карл продолжает откровенно избегать Рона.

До такой степени, что уходит на вылазку с Мишонн, покинув лагерь с первыми лучами солнца и даже не сообщив об этом Рону.

Это плохо. Он понимает, что поступает плохо.

Он также догадывается, что в этот раз избежать вопросов не удастся. Карлу благополучно удалось пережить утреннюю йогу с Энид, вечернюю тренировку Джудит и Моргана и вечера на сторожевой башне, которые он провёл за игрой в покер и спорами с Сашей и Абрахамом о пользе ночного видения, и трехчасовой сон, когда он осторожно пробирался в постель как раз до того, как начиналась рабочая смена Рона в теплицах.

Карл становится беспокойным, по ночам его мучают кошмары, из-за которых он почти не спит. Рон понимает его в такие моменты. Но это уже откровенное игнорирование, это слишком личное, и Рон не поймёт. Как только Карл вернётся, Рон обязательно устроит ему допрос.

- Сегодня тебе придётся спать на диване, - замечает Мишонн, будто читая его мысли. Она сворачивает на обочину и паркует машину чуть поодаль от дороги.

- Ну, по крайней мере, у нас удобный диван, - вяло пытается отшутиться Карл.

- Не когда ты в ссоре со своим парнем, поверь мне.

Карл даже не знает, что на это отвечать. Мишонн всегда так права.

Спать в постели без обнимающих его талию ног Рона оказывается тяжелым испытанием. Чувство вины и лёгкое прикосновение губ Рона к его щеке или лбу, когда он притворяется спящим, пока Рон собирается на работу, сжигают его изнутри, словно кислота. Но самое ужасное – это липкий, удушливый страх, возникающий при одной только мысли о том, как он говорит Рону, что видел то, чего не должен был, и что он любит его, но не уверен, что сможет за него выйти.

Они берут корзинки, проверяют оружие и засыпают машину ещё одной порцией кедровых листьев, чтобы её было не заметно со стороны дороги, прежде, чем Мишонн снова нарушает повисшее между ними молчание.

- Так ты скажешь мне, что происходит?

Карл издаёт звук, который, по его мнению, больше похож на детское хныканье, а затем вздыхает:

- Ладно.

- Давай ты начнёшь с того, что расскажешь, почему ты избегаешь своего парня. А дальше мы решим, стоит ли мне подвесить его за ноги на стену и хорошенько встряхнуть.

- О господи, перестань! – стонет Карл, потирая лицо ладонью. – Я сам могу разобраться с проблемами в личной жизни, не надо, чуть что, угрожать Рону расправой. Особенно, если он ни в чём не виноват.

- Так, значит, это ты виноват?

Карл корчит мину, а затем отвечает: - Возможно, типа того. То есть, не совсем, хотя… да, наверное.

- Очень чёткий ответ, - тон Мишонн сух, словно пустыня. – Такой развернутый и понятный.

Карл снова горестно вздыхает, однако всё же сбивчиво рассказывает о том, что узнал несколько дней назад, и о том, как это открытие теперь, словно тисками, сдавливает его грудь и не даёт покоя.

- То есть, я тебя правильно поняла, ты говоришь, что парень, которого ты любишь, хочет выйти за тебя, а ты этому не рад? – обобщает услышанное Мишонн, скептически изгибая бровь.

- Я рад, в том-то и дело. Я хочу, чтобы он хотел быть со мной, и брак – это громкое заявление о большой любви. Ну, знаешь, типа я не успокоюсь, пока мы не будем связаны вместе настолько крепко, насколько возможно, не прибегая к помощи наручников. Приятно знать, что он испытывает нечто подобное ко мне.

- Ну, так и где тут большая неразрешимая проблема? Вы двое и так уже практически как парочка супругов, всё, что осталось – это найти обручальные кольца и закатить свадебную вечеринку. Может, даже стряхнуть пыль с сутаны Габриеля и поставить его к алтарю, если вам хочется формальностей.

И Мишонн опять права, хотя она лишь озвучила то, что его тихий голос разума твердил ему все 73 часа размышлений. Однако в его голове звучит ещё один голос, иррациональный, тот, что прячется на задворках сознания, где живут одни из самых страшных воспоминаний в его жизни. Он испуганно продолжает гнуть свою линию о том, что Рон не заслуживает того, чтобы связать свою жизнь с "ещё одним монстром", что он на самом деле даже не представляет, на что себя обрекает, ведь, несмотря на то, что в Александрии тоже не всё всегда было гладко, жизнь в ней не сравнима с той, что была у него раньше. И Карл никогда не говорил ему о тех ужасных вещах, что когда-то совершил. Третий, самый тихий голос предполагает, что, возможно, Рон разлюбит его, как только узнает, как почернело его сердце.

- Карл?

- Я почти ни о чём ему не рассказывал, - произносит Карл тихим, приглушенным безмолвием леса голосом. - Ни о Дейле, ни о маме или о том мальчике в лесу в тот день, когда на нас напал губернатор, ни о банде Джо.

- Ох, Карл...

- Можешь сколько угодно повторять, что всё это уже неважно, но я ему так и не рассказал, поэтому не могу знать наверняка. Я не могу выйти за него, не сказав, во что он себя втягивает. Это неправильно. И даже если после всего этого он всё ещё захочет быть со мной, неужели я имею право быть таким эгоистом и связать его с таким монстром, как я?

- Ты хотел сказать, с тем, кто горы свернёт и пройдёт семь кругов ада ради того, чтобы защитить его? С тем, кто будет им дорожить, заставлять смеяться и просто будет рядом, когда ему будет нужна поддержка? - парирует Мишонн. - Ты думаешь, к такой любви прилагаются условия и ограничения?

- Это не...

- Ты переживаешь, что он не сможет полюбить самую сломленную часть тебя, но, если меня чему-то и научил этот проклятый апокалипсис, так это тому, что, когда любишь человека, действительно его любишь, ты прощаешь ему даже те грехи, которые он сам себе не может простить. Ты любишь его, даже когда он говорит абсолютную чушь, ты любишь его, даже если его руки по локоть испачканы в крови, а сердце наполнено чувством вины. Ты держишься за него крепко-крепко, потому что он так же сильно тебя любит и делает тебя счастливым, а заслуживаешь ты этого или нет - не имеет значения, - она замолкает, наклонившись к кусту сочной дикой голубики, которую они пришли собирать.

- Ты думаешь, жизнь справедлива? - спрашивает она через некоторое время.

- Нет, - отвечает Карл.

Если у него и были такие иллюзии относительно жизни, когда ему было двенадцать, то они рассеялись давным-давно.

- Так зачем же отказываться от счастья, когда вселенская чаша весов сама склоняется в сторону того, чего хочешь ты? В этом нет смысла. Ведь эта же самая чаша может легко склониться в другую сторону и за секунду забрать у тебя всё. Не нужно чего-то ждать, не нужно сомневаться. Совершенно неважно, чего заслуживаешь ты, а чего заслуживает он. Важно то, чего вы оба хотите от вашей жизни, и что вы готовы сделать, чтобы этого добиться.

И это… это оказывается довольно дельным аргументом.

То, о чем Карл даже не думал. Вселенная может оказаться хоть один раз несправедливой в его пользу. Над этим определённо стоит поразмыслить.

- Хотя, знаешь, если ты не готов доверить ему все свои секреты, тебе, наверное, не стоит за него выходить. А если ты всё же ему доверишься, а он после этого от тебя отвернётся, то тогда мы с твоим папой, и, может, ещё с Дэрилом и Джудит реально подвесим его за ноги на стену.

Карл фыркает на это. Они грозились этим с тех пор, как он начал встречаться с Роном, но не всерьёз, ведь теперь Рон для них такой же член семьи, как и для Карла.

И, быть может, для этого и нужен брак. Чтобы он принадлежал Карлу больше, чем кому-либо другому.

Пожалуй, это единственная прелесть, которую видит Карл во всей этой свадебной церемонии. Ну, не считая того, что Кэрол и Дениз, наверное, испекут вместе свадебный торт, который, скорее всего, станет самым вкусным десертом, который он когда-либо пробовал.

Он прокручивает эту мысль в голове снова и снова, простая работа по сбору голубики позволяет ему занять чем-то руки, пока его разум уносится далеко за пределы леса.

- Я хочу выйти за него, - наконец, признаёт он после того, как делает перерыв на воду и начинает собирать новую корзину ягод.

- Я знаю, - соглашается Мишонн.

- Мне нужно ему всё рассказать.

- И ты расскажешь.

Мысль об этом до сих пор вызывает в нём тошнотворное чувство ужаса, но Карл приходит ко мнению, что, возможно, оно достаточно притупилось, и он сможет пробиться сквозь своё «не могу» и сделает то, что следует.

- Он будет очень сердиться, что я поехал без него.

- Не то слово.

- Наверное, хреновый из меня парень.

- Наверное, ты слишком себя накручиваешь. Кстати, чур я подружка невесты.

Мишонн взъерошивает его волосы, так широко улыбаясь, что Карл ловит её настроение, улыбаясь в ответ.

- А кто сказал, что это я буду невестой?

За привычными словесными баталиями с Мишонн напряжение постепенно покидает его. Стоит невероятно теплая осенняя пора, которая теперь, когда он начал присматриваться к окружающей природе, кажется очень красивой, да и огромное количество съеденной голубики тоже неплохо поднимает настроение.

У него есть ответ, он принял решение. Осталось только придерживаться выбранного пути.

Глава 3 (финальная)

Глава, в которой происходит разговор Рона и Карла о преследующих Карла демонах и о том, что это значит для их будущего


Дом – не лучшее место для таких разговоров. Он любит свою семью, всех её членов, но не хочет усугублять напряжение из-за того, что, когда у них с Роном случится серьёзная беседа, каждое сказанное им слово будет услышано другими.

Уже и так ужасно, что этот разговор произойдёт на задворках поселения. Карл вытаскивает свой спальный мешок из тележки Рона и раскладывает его у пруда под ивой – там, где их никто не увидит и не услышит, а затем посылает Джудит за Роном.

То, что Рон заставляет его до захода солнца потомиться в ожидании… о чём-то говорит.

Как и его поникшие плечи, когда он, наконец, появляется, кидая Карлу на колени сэндвич, и опускается возле него на покрывало.

- Мишонн сказала, ты не обедал, - произносит он, избегая взгляда в глаза и с безмолвной свирепостью сдёргивая со своего сэндвича пищевую плёнку.

- Спасибо, - говорит Карл, не притрагиваясь к сэндвичу.

Перед неизбежным взрывом не проходит и минуты.

- Какого чёрта, Карл? – не выдерживает Рон, оставляя в покое сэндвич, и поворачивается к своему парню. – Я понимаю, если тебе иногда необходимо личное пространство, побыть одному и всё такое, но это уже слишком. Ты ушёл на вылазку. Без меня. Без причины. И даже не удосужился попрощаться. Просто сбежал, когда я уже ушёл на работу, будто…

Рон прерывает фразу сердитым фырканьем, когда он вновь говорит, его голос становится хриплым от непролитых слёз:

- Это из-за… я что-то не так сделал? У тебя кто-то…

Карл не может дальше слушать, как Рон спрашивает его, появился ли у него кто-то другой, этим тихим беспомощным голосом, так, что он поворачивает голову, чтобы заглянуть в чужие глаза, и произносит:

- Эй, что ты. Конечно, нет. Не смей даже думать о таком.

- Ну да, конечно, ведь ты был таким откровенным со мной, постоянно сбегая из нашей постели и проводя всё время чёрт знает где.

И тогда слёзы всё же прорываются наружу, и Карл притягивает к себе худую фигуру Рона, устраивает у себя под боком и целует его волосы, как бы прося прощения этим безмолвным жестом и чувствуя, как ёкает в груди сердце. – Что, блядь, происходит, Карл? Почему ты вообще…

Конец вопроса обрывается судорожным всхлипом, от которого всё тело Рона вздрагивает.

- Дьявол! – ругается Рон, его голос наполнен страданием и болью; он вытирает лицо рукавом толстовки. – Я не собирался плакать.

- Ничего, – уверяет его Карл, он немного удивлен, как тяжело становится говорить из-за эмоций, которые словно застряли у него в глотке, поэтому получается грубо и хрипло.

Он прочищает горло, как будто это должно помочь. И ещё крепче прижимает к себе Рона за талию, словно пытаясь забрать часть его боли себе.

Он был готов к вспышке гнева, к ругани. И никак не ожидал, что Рон воспримет всё вот так, а должен был. Если бы он не был так зациклен на своих собственных страхах, то, наверное, догадался бы о таком исходе. Всё, что ему остаётся – это надеяться, что он сможет быстро залечить эту рану так, чтобы не осталось шрама.

- Итак, - произносит Рон, его голос теперь дрожит лишь слегка, гнев снова выходит на первый план. – Я догадываюсь, ты позвал меня сюда, чтобы поговорить. Так что выкладывай. Что с тобой происходит?

И Карл, на самом деле, даже не знает, с чего начать, по крайней мере - с каких слов, поэтому он запускает руку в карман толстовки Рона. И, конечно же, маленький клочок бумаги всё ещё находится там же, куда он его сунул, после чего большую часть недели не мог думать ни о чем другом.

- О, - выдавливает из себя Рон, развернув бумажку, тихо, и словно ему дали под дых, словно ему нечем дышать. – Когда ты…?

- Несколько дней назад. Когда я не вернулся к тебе в постель. Я увидел её и запаниковал, ну, или что-то вроде.

- То есть ты не хочешь… - Рон начинает слабым голосом, ещё сильнее съежившись.

- В том-то и дело, что хотел, хочу – если ты хочешь, я… - Карл обрывает сам себя, так как чуть не сходит с темы. – Я хотел выйти за тебя. Но не думал, что достоин такого счастья. Если честно, до сих пор не думаю. Но Мишонн немножко вправила мне мозги, в том смысле, что не так уж и часто мы получаем то, что заслуживаем, верно?

- Карл…

- Послушай, если мы будем думать над этим. Если это то, чего ты от меня хочешь… то есть кое-что, о чём я тебе не рассказывал. Кое-что, что тебе следует обо мне знать, о том, что я сделал, прежде чем ты решишь, стою ли я того.

Рон издаёт какой-то истеричный звук, который может быть мутировавшим подобием смешка.

- Малыш, - говорит он, всё ещё фыркая. – Не знаю, понимаешь ли ты… я думал, что теперь, на данном этапе наших отношений, это не надо будет озвучивать, но чёрт, я ошибался. Карл, бывают дни, когда единственная причина, по которой я продолжаю существовать – это то, что ты всё ещё дышишь. Ты… ты очень много времени потратил на то, чтобы собрать себя по кусочкам после того… после того, что случилось с твоим отцом, а затем, как только нашёл их все, ты склеил их вместе, чтобы снова получилось некое подобие человека. Мне плевать, что там не так с твоим прошлым. Если честно, мне кажется, ничто из того, что ты мне можешь сказать, не будет настолько ужасно, чтобы я расхотел видеть тебя рядом с собой до конца моей жизни.

- Но чёрт, ты ошибался, - замечает Карл тихим голосом.

- Сдаётся мне, есть только один способ проверить, - говорит Рон. – Расскажи мне. Ты ведь всё равно собирался, да? Иначе ты и дальше будешь меня избегать, ведь из тебя хреновый врун. Давай разберёмся с этим раз и навсегда.

Рон устраивается так, что Карл оказывается между его ног, он оплетает его своими длинными конечностями, создавая вокруг них маленький защитный кокон, и укладывает голову Карлу на плечо. Зарывшись лицом в его волосы, Рон ждёт, когда он заговорит.

- Я убивал людей, - начинает Карл.

- Я знаю, - замечает Рон.

- На большинство из них мне плевать, что, я догадываюсь, уже звучит ужасно, но... я сделал то, что должен был, я убил их, чтобы выжить. Я понимаю, что поступил плохо, но, по крайней мере, это было справедливо, - неторопливо объясняет он, пытаясь не впутывать в речь эмоции, просто выкладывать сухие факты.

- Судя по всему, среди них были и те, кто не заслуживал смерти, - осторожно произносит Рон.

Карл переплетает их пальцы и сжимает чужую ладонь. Он собирается с духом прежде, чем заглянуть в самые тёмные уголки воспоминаний, которые всё это время старался игнорировать.

- Сначала был Дейл, - наконец, говорит Карл. - Я встретил его в тот вечер, когда начали бомбить Атланту, он за нами присматривал. За мной и моей мамой, Андреа и Эми, Кэрол и Софией. Даже за Гленном, ну, совсем немножко. Я тогда психовал, часто уходил куда-то в одиночку, думая, что если я научусь убивать ходячих, то смогу хоть как-то помогать. Меня учили стрелять вместе с остальными, и у меня хорошо получалось, тогда я возомнил себя крутым и важным. Поэтому я пошёл в лес и обнаружил там ходячего, но в последнюю секунду я испугался и не смог его убить. Я видел, как он вылез из трясины, и даже не сказал никому о том, что он был там. Этот самый ходячий разорвал Дейла на куски.

- Ты был всего лишь ребёнком, ты не мог предугадать такое.

Карл качает головой, ему не нужно, чтобы Рон искал оправдания его поступку. Он лишь хочет, чтобы Рон знал и, наверное, всё ещё любил его.

- Я застрелил свою маму, - Карл заставляет себя это произнести. - Она не могла родить ребёнка естественным путем, так что надо было делать кесарево сечение, мы уже догадывались об этом, Кэрол и Хёршель практиковались на трупах ходячих несколько недель. Но роды начались в самое неподходящее время, повсюду были ходячие, Кэрол пропала, Хёршелю только что ампутировали ногу. Мэгги пришлось распороть ей живот охотничьим ножом и вытащить Джудит. А мама... она сильно истекала кровью, но, возможно, мы смогли бы её спасти, возможно... если бы попытались. Мы должны были хотя бы попытаться. Но она... она не хотела жить, у неё больше не было сил на это, она была измотана и напугана, и поэтому пошла на это осознанно, а мне пришлось убить её. Я заставил Мэгги уйти, а потом застрелил маму, пока она не превратилась. Слышал бы ты истерику отца, когда он узнал о смерти мамы, воспоминания об этом всё ещё иногда преследуют меня в кошмарах, будят среди ночи.

Карл делает судорожный вдох и пытается сосредоточиться на следующем человеке, пытается не замечать, как дрожит свободная рука Рона, пытается не замечать чужие слёзы в своих волосах. Просто факты, напоминает себе он, просто сухие факты и ничего больше.

- Потом был мальчик в лесу, - продолжает Карл. - Ему было около шестнадцати, один из людей Губернатора. Они напали на тюрьму, и меня с Хёршелем, Бэт и Джудит отправили подальше от сражения, мы ждали в лесу, прикрывая тылы или просто чтобы знать, удалось ли остальным спастись - уже не знаю. В общем, он убегал от сражения, у него было в руке ружье, однако, когда он нас увидел, то был готов опустить оружие. Я прочитал это в его глазах. Но всё равно решил его убить. Просто на всякий случай или, может, потому что я был зол на отца за то, что тот отправил меня подальше в лес, и хотел доказать ему, что тоже могу сражаться. Что я не испугаюсь и не замешкаюсь. В итоге всё, что я ему показал - это насколько сильно прогнила моя душа.

- Не смей говорить гадости о моём парне, - возмущается Рон, прижимаясь крепче. - Или я тебя ударю.

Карл понимает, это своеобразное подбадривание, заверение, что не всё так плохо, однако всё равно немного напрягается, потому что он дошёл до той части рассказа, из-за которой до сих пор чувствует себя грязным. Той части, за которую он себя ненавидит больше всего.

- После падения тюрьмы некоторое время были только я, отец и Мишонн. Мы вляпались в неприятности, когда у отца ещё не зажили раны, и ему пришлось убить одного мужика. Оказалось, что мужик был из банды Джо, и этим ублюдкам было нечем заняться, кроме как преследовать нас через всю Джорджию, чтобы заставить заплатить за содеянное. Когда они нас нагнали... - Карла передёргивает, дышать становится трудно.

- Всё хорошо, ты не обязан...

- Когда они нас нагнали, - Карл заставляет себя говорить, решительно игнорируя предложение Рона опустить это болезненное воспоминание. – Я проснулся и сразу же увидел, что какой-то мужик из банды пялится на меня, я не мог пошевелиться, даже когда он за волосы вытащил меня из машины и приставил к горлу нож. Я застыл, парализованный страхом, забыв не только о том, что у меня есть пистолет, но и даже как им пользоваться. Их лидер, Джо, приставил дуло пистолета к виску моего отца и сказал… сказал, что они до смерти забьют сначала Дэрила, а затем изнасилуют нас. Сначала Мишонн, потом меня. А затем застрелят отца.

Карл держит глаза открытыми, ведь, если он их закроет, то снова окажется там, снова будет проживать весь этот ужас, а это последнее, что ему хочется видеть перед глазами, даже если воспоминания об этом никогда не перестанут преследовать его по ночам.

- Я до сих пор помню его отвратительный запах. Запах крови, немытого тела и гнилых зубов, я до сих пор чувствую на себе его тяжелую жирную тушу, когда он прижимался ко мне, утыкая моё лицо в грязь. До сих пор слышу, как он смеётся и говорит, чего я извиваюсь как уж на сковородке, слышу, как он пыхтит мне в ухо, как будто его заводит тот факт, что я слишком мелкий, чтобы дать ему существенный отпор. Я видел, что мой отец с ним сделал. Когда он с ним закончил, то был весь забрызган чужой кровью. Отец разделал его, словно тушку животного, прямо у меня на глазах, но мне было этого недостаточно. Я всё ещё иногда засыпаю c успокаивающей меня мыслью о том, как долго и мучительно я пытаю его за то, что он заставил меня почувствовать себя таким жалким и беспомощным. Представляю, как причиняю ему такую адскую боль, которую он прежде не испытывал.

- Если ты думаешь, что я стану осуждать тебя за кровожадность, то ты ошибаешься и совсем меня не знаешь, - произносит Рон, в его голосе сквозит тихая ярость. – Он пытался тебя изнасиловать, он заслужил всего того, что сделал с ним Рик, и всех тех пыток, что ты представлял, и даже больше.

Карл пожимает плечами. – Не то, чтобы я не согласен с тобой. Только вот в ту ночь передо мной в голове будто распахнулись двери. Двери, которые нельзя открывать. Которые никогда не закроются обратно. Иногда мне кажется, что с его прикосновением мне передалась его испорченность, но я понимаю, что это не так. Это всего лишь мысли, рождающиеся в моём подсознании. Игра воображения. И я находил в них утешение. Наслаждался ими. И кто я после этого?

- Хм, не знаю, может, человек? – подсказывает Рон, который воспринимает услышанное гораздо лучше, чем Карл представлял, и в тысячу раз лучше, чем он боялся. – Если вся эта херня с концом света и доказала мне что-то, так это то, что человек по своей сути существо жестокое. Мстительное. Завистливое. Люди всегда такими были, просто теперь больше нет необходимости это скрывать. Разница между тобой и тем ублюдком (и одна из причин, почему я, черт возьми, так тебя люблю) заключается в вашем выборе. Ты стараешься быть лучше. Ты даёшь людям второй шанс, ты перевоспитываешь парня, который пытается тебя прикончить, потому что видишь в нём что-то, стоящее спасения, когда никто больше этого не видит. В моей книге ты хороший герой, Карл Граймс. Если моё мнение, конечно, чего-то стоит.

- Стоит, - тихо отзывается Карл, целуя тыльную сторону ладони, которую держит в своей. – Для меня оно очень важно.

- Очень на это надеюсь, - бормочет Рон, отвечая на чужую ласку легким поцелуем в шею.

- Это всё? – спрашивает он после долгой паузы, когда они просто крепко обнимают друг друга, вслушиваясь в мелодию ветра, колышущего деревья, и окружающие их звуки ночной Александрии.

- Всё самое важное, что тебе следовало знать, - отвечает Карл, расслабляясь в крепких объятиях Рона и чувствуя себя ещё более утомленным, чем ожидалось.

Рон, со своей стороны, всё ещё немного напряжен, однако его покидает звенящая ярость, и он начинает поглаживать запястье Карла, чтобы успокоить его, или чтобы убедиться самому, что тот всё ещё рядом, в его объятиях, Карл не может сказать наверняка. Хотя, скорее всего, это уже не так важно. Рон был поставлен перед шокирующими фактами, и Рон не выказал желания ослабить свою хватку, в буквальном и переносном смысле, не то, что оттолкнуть Карла.

Если Карлу нужно было доказательство, что иногда жизнь может быть несправедлива в его пользу, то это оно. Рон теперь обо всём знает, больше не осталось секретов, и каким-то чудом он до сих пор хочет быть с ним, так же сильно, как и прежде…

- Я хочу выйти за тебя, - произносит Рон, уткнувшись в его шею губами.

- Уверен?

- Да, блядь, уверен.

- Тогда я тоже хочу за тебя выйти.

- Хорошо, тогда в скором времени я сделаю тебе официальное предложение, а пока пообещай мне кое-что.

- Всё, что угодно.

- Ты не станешь больше сбегать из постели ни под каким предлогом, кроме ситуации «издашь звук, и ты покойник». Если хочешь куда-то уйти, то ты меня будишь и целуешь, чёрт возьми, на прощание, чтобы я смог сказать, что люблю тебя, или чтобы ты был осторожнее, или чего там решит выдать мой спящий мозг. Ясно? И это не обсуждается.

- Наверное, это в моих силах, обещаю.

- Отлично. Потому что завтра нам предстоит двухнедельная вылазка до больницы, и ты будешь готовить завтрак и заправлять грузовик, пока я буду спать.

Карл не может сдержать смешка, он наклоняет голову, чтобы они могли нормально поцеловаться.

- Ты такой романтик. Я очарован до глубины души.

- Эй, ты только что согласился выйти за меня.

- Чертовски верно подмечено, - мурлычет Карл, падая спиной на мягкий спальник и утягивая Рона за собой для более горячего поцелуя.

Этой ночью им не удаётся особо поспать, однако утром Карл будит Рона поцелуями в лицо и тычками указательного пальца под рёбра. И полусонная ухмылка вместе с несвежим утренним поцелуем, которые он получает за свои старания, того стоят.