Никогда не переставай улыбаться, даже когда тебе грустно, кто-то может влюбиться в твою улыбку. (c) Габриэль Гарсиа Маркес
Название: To Be Struck To The Bone
Автор: templeg
Переводчик: MaryIQ
Бета: J.Jey Will
Фэндом: Les Miserables
Пэйринги: Анжольрас/Грантер, Жеан Прувер/Курфейрак, Козетта/Эпонина
Жанр: АУ, юмор, флафф, романтика, юмор
Рейтинг: NC-17
Саммари: Фанфик, в котором Анжольрас и Грантер наконец-то разбираются в своих чувствах, Жеан и Курфейрак очаровывают всех своей идиллией, а автор стебётся над Мариусом ради смеха.
Для виновника того, что Кью снова взялась за переводы, для marja-san
Часть 1- Я просто не понимаю, как такое могло произойти! - по приблизительным подсчётам Грантера, вот уже в миллионный раз хнычет Мариус. Он плачется ему в жилетку, которая, в принципе, уже обладает внушительной коллекцией пятен. Но если одежде Грантера и суждено быть вымазанной в каких-либо физиологических жидкостях, он предпочёл бы для начала с кем-нибудь переспать.
Всё началось довольно забавно, а именно с того, что "мне нужно утешить только что отвергнутую кучку на моём ковре, похожую то ли на щенка, то ли на парня, то ли на ребёнка, вот это неожиданность". Как-то так. Но Мариус на удивление тяжеленный, и спина Грантера медленно начинает неметь. Он даже не успел доесть свой завтрак - он видит его на подоконнике, видит, как его овсянка превращается во что-то, напоминающее по текстуре мокрую газету, и задумывается, будет ли это совсем нетактично, если он использует подрагивающую спину Мариуса в качестве стола. У Грантера урчит в животе.
- Может, начнём сначала? - предлагает он. Хотя ни на что не надеется. Учитывая, что нынешнее состояние Мариуса — это человеческая лужица, от него не удастся добиться адекватного рассказа, но Грантера всё равно снедает любопытство. Конечно, позже он вытрясет из Эпонины историю о том, как всё было на самом деле, но пока его медленно душат в объятиях (серьёзно, что Мариус ел в последнее время?), можно заодно и разузнать какую-нибудь сплетню. Даже если Грантер уже к этому времени научился воспринимать версии событий Мариуса только с несколькими ложками соли и возможно ещё глотком текиллы с лаймом.
Мариус икает.
- Ну, они начали... то есть... я вообще не думал, что Эпонине особо нравилась Козетта, я ещё тогда не понимал п-почему... но они начали проводить вместе много времени... и это как бы хорошо, да? - У него дрожит голос. Он громко сморкается себе в руку, а не в жилетку Грантера, за что последний ему благодарен... пока Мариус не вытирает руку о его диван. - Поэтому когда Козетта сказала, что они вместе пойдут на вечеринку, я очень обрадовался, - в его голосе не слышится негодования, и это единственная причина, по которой Грантер ещё не двинул его по голове одной из своих пустых бутылок пива, разбросанных по всем ближайшим поверхностям. Есть одна причина, почему Мариуса можно терпеть, не считая того, что иногда с ним бывает весело, - вопреки своему происхождению, внешности и особенностям характера у него нет ничего даже отдалённо похожего на упёртую уверенность в том, что ему все должны. Когда что-то плохое случается с ним, он огорчается, а затем успокаивается и никогда даже подумать не смеет, что в его несчастьях виноват кто-то другой. За этим так же мило наблюдать, как за щенком, пытающимся подружиться с пикапом. Грантер видел такой клип на ютюбе.
- А, девичьи вечеринки. Причины многих расставаний, мой юный любовник. Или... э-э... наверное, многих. Я не эксперт в этих делах, - он взъерошивает Мариусу волосы, в основном потому, что после этого они ещё смешнее торчат в разные стороны. Как-то раз, когда Мариус напился до отключки, он умудрился свить себе из волос 38 рогов.
Мариус поднимает голову:
- Да, пожалуй, не эксперт.
- Хотя... - продолжает Грантер. - Ты можешь обратиться за советом к Анжольрасу. - Анжольрас, одетый в боксёры и футболку с надписью "Occupy London", зашёл в гостиную где-то полчаса назад, когда у Мариуса как раз случился очередной приступ особо заразительной икоты, застыл на месте, как встревоженный кролик, и стремительно удалился наверх. Грантер на 95% уверен, что он типа "корпит над очень важным эссе, и его нельзя отвлекать", — то есть прячется.
Мариус энергично мотает головой.
- Я так и знал. Так о чём мы? О девичьих вечеринках? Ну и что там случилось, слишком много яблочного мартини и сладкие напевы Кэти Пэрри в качестве музыкального сопровождения? - Грантер сам не в курсе, зачем ему потворствует, серьёзно не в курсе. Наверное, вся эта ситуация изумила его не меньше Мариуса. Он и понятия не имел, что Эпонине нравятся девушки, не говоря уже о Козетте.
- В-возможно... Я правда не знаю. Единственное, что я понял, это то, что я проснулся сегодня утром, и Козетта испекла мне блинчиков. Я говорил тебе, что она печёт блины? Очень вкусные. О боже, Грантер, я люблю её и не знаю, что же делать... – Спина Мариуса начинает трястись от нового приступа рыданий. Грантер неловко гладит его, пытаясь не обращать внимания на влагу, проникающую ему через рубашку.
- Ладно, что-то мне подсказывает, что это ещё не конец истории. Если только эти блинчики не являются чем-то вроде гетеросексуальной шифровки "я бросаю тебя ради твоей лучшей подруги". - Мариус уже хнычет. Кажется, это были не самые тактичные слова, которые стоило говорить.
- Нет, она... она дождалась, пока я их доем. А затем... затем она сказала, что нам надо поговорить.
Грантер морщится.
- Мне очень жаль, чувак. - Действительно, Козетта его удивила. Она учится на филологическом, чёрт возьми, могла бы уж сказать что-нибудь пооригинальнее.
Мариус громко шмыгает носом.
- Спасибо... ну... за то, что выслушал, - его рыдания вроде почти утихли. - Можно я посплю у тебя на диване?
Ему реально восемь лет, не больше, думает Грантер, закатывая глаза. Но всё же приносит для Мариуса одеяло.
****
Эпонина сидит на его постели и выглядит смущенной.
- Итак, - начинает он. – Хорошо погуляли, да?
Она поджимает губы, она всегда так делает, когда пытается подавить рвущийся наружу смешок. У неё на подбородке остались следы от помады.
- Ты вообще собиралась мне сказать, что больше не страдаешь по Мариусу? И когда ты успела его разлюбить?
У Эпонины хватает совести слегка покраснеть. – Я сама толком не знала… до вчерашней ночи. Мы танцевали и веселились, а затем я поняла, что не думала о нём весь вечер и даже ни разу не пожалела, что его со мной нет. На самом деле, он давно перестал привлекать меня, как парень, ну, за редким исключением, которое и то случалось скорее по привычке. Ведь я всё-таки его люблю. Но он идиот, Эр. И читает «Сумерки»! И ты когда-нибудь видел, как он танцует?
Грантер вскидывает бровь. – А Козетта, значит, умеет танцевать?
Она запускает в него подушкой. – Ты смотрел слишком много Доктора Кто.
- Вот не надо. Я даже не знал, что ты, ну, из этих.
Эпонина фыркает. – Из этих? Ты прямо как моя бабушка. То есть, ты говоришь, как по моим представлениям должны говорить бабушки. – Родители Эпонины относятся к тому типу людей, даже знакомство с которыми может расцениваться преступлением. Трудно представить, чтобы у кого-то из них тоже когда-то были родители. Эпонина ёрзает на кровати и опускает взгляд на свои колени. – Он… эм… он в порядке?
- Он будет в порядке. – Грантер говорит это не просто ради того, чтобы её успокоить. Мариус очень быстро привязывается к людям, но и забывает обиды почти так же быстро. – Хотя может тебе всё-таки поговорить с ним?
Глаза Эпонины растут в размерах, в них читается паника.
- Да, кстати, а как поживает Анжольрас? Ты ещё не признался ему в любви до гроба?
Грантер давится воздухом. - Не меняй тему.
- Это ты не меняй тему. Ты почти так же безнадёжен, как и я.
- Эпонина, на мой диван сейчас пускает слюни ребёнок-переросток, а Анжольрас отказывается выходить из своей комнаты. В обоих случаях я как бы не при делах. И вообще, это ты во всём виновата, на пару с Козеттой, но Козетты здесь нет, к тому же, я не знаю её настолько хорошо, чтобы ругать. Короче, он твой лучший друг. ИДИ ПОГОВОРИ С НИМ. И убери его с моего дивана.
Когда Эпонина с неохотой спускается вниз, Грантер пересекает коридор, чтобы постучать в дверь к Анжольрасу.
- Я занимаюсь. Уходи.
- Мариус свалил.
С другой стороны двери повисает пауза. – А причём тут Мариус?
Грантер открывает дверь. - Из тебя хреновый врунишка.
- Какую букву из «уходи» ты не понял? – Анжольрас надел штаны. Грантер не может определиться, что всё-таки чувствует – облегчение или разочарование. Он плюхается в крутящееся кресло Анжольраса и начинает на нём раскачиваться из стороны в сторону, загребая ногами разложенные на полу бумаги. Анжольрас недовольно вскрикивает и аккуратно раскладывает их обратно.
- Я даже не знаю, хочется ли мне знать, что случилось.
Грантер закидывает ноги на чужую кровать, чтобы насладиться видом того, как лицо Анжольраса искажает мученическая гримаса. – Всё зависит от того, нравятся ли тебе мелодраматичные истории об изменах и лесбийских связях.
Анжольрас выглядит так, будто его вот-вот стошнит. - У кого-нибудь здесь в принципе бывает нормальная личная жизнь?
- Сказал великий знаток по части нормальной личной жизни. - Лучи утреннего солнца переливаются в волосах Анжольраса, и это сильно отвлекает, не давая Грантеру сосредоточиться на разговоре.
- У меня вполне нормальная личная жизнь.
- Нет, Аполлон, ты хотел сказать «у меня нет личной жизни». Только потому, что ты ведёшь монашеский образ жизни, не означает, что все остальные должны делать то же самое.
Лёгкая улыбка трогает губы Анжольраса. - Не думаю, что кто-либо станет обвинять тебя в том, что ты монах.
Грантер издаёт возмущённый вскрик оскорблённой невинности. - На что именно ты намекаешь?
- Я намекаю на то, что стены этого дома очень тонкие. И что в следующий раз тебе следует подумать, прежде чем приводить домой актёров пантомимы.
- Ведь нет ничего сексуальнее, чем пантомима. Хотя, знаешь, мне вдруг стало интересно, они красят краской то, что ниже…
- Нет.
- У них очень умелые руки…
- Нет.
- Чё…
Грантер как-то пропускает тот момент, когда оказывается сидящим на полу и пялящимся на закрытую дверь. Он и раньше догадывался о богатырской силе Анжольраса, но это отнюдь не его вина, что он умудрился заработать себе стояк, когда его вдруг перекинули через плечо, а затем бесцеремонно сбросили на пол.
****
Часть 2В тот день, когда Грантер впервые встретил Анжольраса, он влюбился.
Это был вечер пятницы, Грантер сидел за барной стойкой в кафе Мюзен и пытался выбрать, какую ещё бадягу заставить Мариуса попробовать. Он уже сократил список до тоблерона и лакрицы, когда кто-то легонько хлопнул его по плечу, заставляя обернуться и лицезреть самого красивого человека, которого он когда-либо видел держащим брошюру.
Брошюра теперь покоится у него под матрасом. Она помялась от того, как крепко была сжата во вспотевшей руке Грантера в их первую встречу. Было глупо сохранить её; как будто Грантер когда-нибудь вступит в студенческий кружок. Ещё глупее – хранить её у себя в кровати. Ведь Анжольрас раздавал такие же брошюры всем желающим.
- Грантер, - поспешно сказал он, протягивая навстречу свою потную, трясущуюся руку.
Анжольрас выглядел озадаченным, но крепко сжал протянутую руку. У него была тёплая, шероховатая и сухая кожа, и Грантер тут же задумался о том, возможно ли кончить себе в штаны от одного рукопожатия… и насколько сильно ненавидело его мироздание, чтобы наслать на него подобную кару.
- Анжольрас.
Грантер толком и не помнит их первую беседу, поскольку в основном она проходила между Анжольрасом и Мариусом, пока он бессовестно пялился. Зато он хорошо помнит широкие плечи Анжольраса и то, как перекатывались под рубашкой его мускулы. Он помнит, как порывался зарыться пальцами в шевелюру Анжольраса. Но лучше всего ему запомнилось тошнотворное чувство похоти вперемешку с абсолютным, леденящим душу ужасом.
Он столкнулся с Анжольрасом в туалете несколькими рюмками позже, при помощи которых пытался запить свои проблемы. Во взгляде, которым одарил его Анжольрас, можно было с равным успехом прочитать и беспокойство, и отвращение.
- Грантер?
Грантер несколько раз громко сглотнул и открыл рот. Из него не вышло ни звука.
- С тобой всё нормально?
- Не стоит обо мне беспокоиться. Я сам могу о себе п-позаботиться, - у него задрожали колени, заставляя его ухватиться для равновесия за раковину. Анжольрас шагнул к нему и схватил его за руку.
- По-моему, тебе нужно… не знаю. Что тебе нужно?
Грантер пытался ответить, но его горло было занято тем, что пыталось не выпустить наружу содержимое желудка. И ему было стыдно. Грантер старался даже думать о том, какую часть его желудка сейчас занимал алкоголь.
- Я веду тебя к себе домой, - подхватив Грантера за талию, Анжольрас перекинул его руку себе через плечо. Грантер чувствовал, как к нему прижимается чужое бедро, через ткань одежды чувствовал его тепло и твёрдость, и ему стало нехорошо от одной лишь мысли об этом.
- Знаешь, я, конечно, польщен, но вообще-то я не занимаюсь сексом на первом свидании. Мне надо следить за репутацией.
У Анжольраса дрогнули губы.
- А как же Мариус? Я не могу оставить его одного, вдруг он убежит и его подберёт какая-нибудь цирковая труппа, или ещё лучше – вдруг его обкрадут. За друзьями-идиотами нужен глаз да глаз.
- Он попросил тебе передать, что ушёл домой.
С Анжольрасом, всё ещё тащившим основной вес Грантера на себе, они доковыляли до выхода из кафэ. Грантеру не требовалась ничья помощь, честно, но чёрт бы его побрал, если бы он стал на это жаловаться.
- Вот же мелкий засранец. Но оно, наверное, к лучшему. Ещё пара рюмок, и он бы впал в кому. Мариус совсем не умеет пить.
Лицо Анжольраса было освещено уличными фонарями, но на нём невозможно было прочитать ни единой мысли. Грантер вдруг осознал, как отчаянно хочет узнать, что на самом деле думает о нём Анжольрас… хотя, наверное, лучше ему всё-таки не знать.
Они добрались до квартиры Анжольраса в первом часу ночи. Анжольрас уложил его на диван, а сам сел на стул напротив, буравя Грантера взглядом.
- Что?
- Ты всегда такой? – Вопрос, на который Грантер не знал, как отвечать.
- Какой такой?
Анжольрас махнул рукой. Судя по всему, у него была та же проблема. – Уже неважно.
Повисла неловкая пауза. – Послушай, ты не обязан был меня сюда приводить. Ты же меня даже не знаешь. Я могу оказаться серийным убийцей.
- Я тоже.
- Я готов рискнуть, если ты всё-таки разрешишь мне остаться на диване, - с каждой секундой собственные конечности казались Грантеру всё тяжелее, веки тяжелели вместе с ними. Ему показалось, что Анжольрас улыбнулся, накидывая на него одеяло.
~
На следующее утро Грантер проснулся от того, что его мозг долбился в висок в попытке вырваться на свободу. А ещё он не имел ни малейшего понятия, где находится. Ему потребовалось несколько попыток, чтобы слезть с дивана, но когда ему всё-таки удалось, сонно щурясь, выползти в коридор, то он обнаружил прилепленную к двери записку.
Грантер!
Я ушёл на занятия. Если хочешь, угощайся соком и тд.
Анжольрас
Только намного позже, когда Грантер каким-то образом всё-таки умудрился добраться до дома, он обнаружил, что в его телефон добавили новый контакт.
****
Анжольрас любит делать вид, что люди его не интересуют. Но Грантер знает, что это не так. Правда заключается в том, что Анжольрас, гениальный, харизматичный и прекрасный до тесноты в штанах Анжольрас, совершенно не умеет общаться с людьми.
- ЭР!
Грантер переворачивается в постели и неохотно приоткрывает один глаз. Три минуты девятого утра. Интересно, ему когда-нибудь дадут нормально поваляться в кровати?
Вот где тут логика, жалуется сам себе Грантер, разгребая гору одежды в поисках кофты. Анжольрас может петь дифирамбы на тему социального неравенства, может толкать речи, которые тронут сердце любого слушателя, а его таланту составлять брошюры нет равных. Но он не может заказать чёртову пиццу.
Грантер спускается вниз и обнаруживает Анжольраса на кухне. Он сидит и пялится в монитор своего ноутбука.
- Жеан хочет, чтобы мы сходили на один из его поэтических вечеров.
- И ради этого ты поднял меня с кровати в 8 утра?
Похоже, Анжольрас паникует. – Грантер, я не хочу идти на его поэтический вечер.
- Не врубаюсь, зачем он тебя пригласил. Все эти его бальзамы для волос наконец-то начали действовать ему на мозг. – Стоп. Ты сказал МЫ?..
Часть 3***
Всё оказывается не так плохо, как он ожидал. Всё оказывается гораздо хуже.
Жеан подходит к микрофону:
– Спасибо всем, что пришли. Я начну с того, над чем работал уже некоторое время. Мое стихотворение… пожалуйста, извините меня за банальность… в общем, оно о любви.
Грантер громко аплодирует и тычет Анжольраса локтём под рёбра, чтобы тот последовал его примеру.
- Я назвал его «Аполлон».
Грантер залпом осушает свой бокал вина.
12 стансов позднее Анжольрас уже с тусклым взглядом заправского ветерана войны таращится вдаль. Грантер изучает свой бокал в хрупкой надежде, что он волшебным образом наполнится сам, когда его вдруг вырывает из страны мечтаний шум аплодисментов. Он хлопает и предпринимает попытку издать вскрик оваций, который получается больше похожим на хрип.
Проходят, кажется, столетия, прежде чем они присоединяются к толпе, валящей к выходу. Никто из них не говорит ни слова. Они уже проходят половину улицы, когда Грантер наконец нарушает тишину.
- Мне понравился чувак, который спел все свои поэмы на мотив главной темы из Full House.
- Ты должен был спасти меня от этого кошмара.
- Но это же Жеан. Никто не может сказать нет Жеану.
Повисает пауза. Анжольрас тянет себя за одну из своих прядей. – Грантер…
Сердце Грантера отбивает в груди чечетку. А во рту ощущается подступающая тошнота, знакомое чувство.
- Анжольрас, я...
- Он что-нибудь тебе говорил?
Сердцебиение Грантера возвращается в норму. - Что?
- Жеан что-нибудь тебе говорил о том, почему так назвал стихотворение? Я не очень сильно в таком разбираюсь. И ты об этом знаешь... Жеан тоже...
Грантеру следовало бы ощутить облегчение, а не чувство в опасной близости к разочарованию. - Нет. То есть не говорил.
Грантер не хочет, чтобы он знал. Хотя порой мысль о том, что Анжольрас когда-нибудь узнает о его чувствах, заставляет его сердце почти болезненно затрепетать, словно от дозы наркотика. Иногда он мастурбирует, представляя, как раскрывает Анжольрасу свою тайну, и достигает оргазма, чувствуя, как тошнота сковывает его глотку, а сердце грохочет, словно гром. Это тот же самый инстинкт, который говорит ему спрыгнуть со скалы или переспать с первым встречным.
- И я знаю... что ты не разбираешься. - Он пытался этого не говорить. Фраза звучит настолько жалобно и отчаянно, что он хочет затолкать её обратно себе в глотку, но слишком поздно.
Анжольрас смотрит на него, в его глазах отражается что-то похожее на грусть. И открывает рот. Грантеру становится холодно.
- Стоять, - знакомая рука хватает его за плечо. Грантер оборачивается и видит запыхавшегося Жеана, сжимающего в руке блокнот, из которого торчат вырванные листки и стикеры. - Ну как? Что думаете?
- Твои стихи были лучшие, - говорит Грантер, потому что это правда, и даже не из-за того, что все остальные поэты были ужасны. Некоторые были почти даже ничего, хотя Грантер всё равно плохо разбирается в поэзии.
Жеан подмигивает:
- Анжольрас?
Анжольрас выглядит так же, как себя чувствует - неудобно. Грантеру почти хочется ему врезать. - То же, что Грантер сказал.
Жеан чуть хмурит брови, но лишь на секунду. Он треплется всю дорогу до конца улицы, пока они не сворачивают за угол, где Анжольрас заявляет, что он идёт в библиотеку. Грантер ждёт, когда Анжольрас отойдёт на безопасное расстояние, а затем поворачивается к Жеану.
Тот вздрагивает и делает шаг назад. - Перед тем, как ты начнёшь говорить...
- Знаешь, я отлично помню, что когда-то встречался со шпионом. И я знаю, как сделать так, чтобы труп потом никто не нашёл.
- Если у него в прикроватной тумбочке хранилась проволока для резки сыра, то это ещё не значит, что он был шпионом. Может, он просто очень... любил сыр? Или был неряхой. Да и вы когда-нибудь обменивались с ним словами помимо "ах, ох, сильнее, да, ещё"?
Грантер набрасывается на него. Жеан грациозно отскакивает в сторону и, пританцовывая, пятится обратно по улице, словно испуганный олень.
- Не меняй тему, Жан. А теперь замри, чтобы мне удобнее было тебя убить.
При звуке своего настоящего имени глаза поэта выпучиваются. Он нервно возится со своими волосами, утягивая пряди за уши. - Многие поэты черпают вдохновение у своих друзей, знаешь ли.
- Зачем тебе понадобилось приглашать Анжольраса?
Лицо Жеана становится печальным, а сам он покусывает ноготь на большом пальце. - Я хотел помочь. Думал, сработает.
Грантер тяжело выдыхает. Невозможно долго злиться на такого оптимистичного человека, как Жеан. - Ты же знаешь, что у меня безнадёжный случай.
- Не будь так уверен. А вдруг он...
- Что? Изменится? Он никогда ни с кем не встречается. И даже если бы встречался, то ни за что бы не обратил внимание на меня, - как бы Грантер хотел, чтобы у него всё ещё был тот бокал вина. Из-за непробиваемого оптимизма Жеана Грантер чувствует себя старым, даже несмотря на то, что поэт лишь на несколько месяцев его младше. Хотя от этой мысли становится только паршивее.
Жеан кладёт руку ему на плечо, заставляя Грантера подскочить на месте. - Ты заслуживаешь гораздо большего, чем думаешь.
Грантер пялится в асфальт и ничего не говорит.
- Как долго это уже продолжается? Ты не можешь жить так вечно.
- Нет, могу, - давно он не слышал в своём собственном голосе столько горечи.
- Ладно, можешь. Но не должен.
Как только Грантер приходит домой, он запирается в своей комнате и приканчивает полупустую бутылку вина, которую хранил у себя под кроватью. Он ненавидит себя за то, что позволяет эмоциям подплыть так близко к поверхности. Он старается не думать о том, что увидел во взгляде Анжольраса, не думать о том, что тот, возможно, собирался с духом, чтобы как можно деликатнее его расстроить, ведь Грантер знает, что если Анжольрас разобьёт ему сердце, это его убьёт.
***
У Козетты была странная неделя.
Она просыпается, обнаруживая возле себя чужое тело, гораздо мягче и теплее того, к которому она привыкла. Первые секунды её это озадачивает, пока она не вспоминает события ночи. Её сердце больно ёкает. Она не паникует, хотя нет, она всё-таки паникует, но это уже неважно, поскольку Эпонина вдруг начинает шевелиться, просыпаясь, и, распахнув глаза, улыбается. - Привет.
- Привет.
Эпонина придвигается поближе. Остатки вчерашней подводки размазаны вокруг её глаз, а волосы основательно взъерошены. Козетта никогда не видела никого прекраснее. Она чувствует, как рука Эпонины скользит по её бедру, и её желудок делает сальто.
- Всё хорошо?
Козетта кивает. Эпонина наклоняется и целует её, и у неё такие мягкие губы, что Козетте совершенно не важно, что они обе ещё не чистили зубы. У Эпонины всё мягкое - её старая футболка, в которой она спит, кожа в районе ключиц, касание её пальцев подбородка Козетты. Козетта обвивает руки вокруг плеч Эпонины.
Эпонина мурчит что-то прямо ей в губы.
- Что?
- Я говорю, сегодня суббота.
Мозг Козетты ещё не до конца проснулся. - И?
Эпонина медленно расплывается в сумасшедшей ухмылке. - Я к тому, что у нас сегодня нет лекций. - Её рука продолжает свой путь вверх по бедру Козетты. - И нам необязательно вылезать из постели, ведь правда?
Да уж, странная неделя. Но Коззета решает, что она сможет это как-то пережить.
***
Часть 4Грантер просыпается с кислым привкусом вина во рту и намёком на головную боль, медленным туманом подступающей прямо к мозгу. В доме больше никого нет. Он готовит себе овсянку, съедает две ложки и выкидывает её в мусорку. Он включает и выключает телевизор. А затем садится за кухонный стол и начинает так активно себя ненавидеть, что ему почти становится лучше… пока он, наконец, не понимает, что не может дальше терпеть гробовую тишину.
- Да ну нафиг.
Курфейрак открывает ему дверь в своих пижамных штанах и худи. При виде Грантера, небритого, с тёмными кругами вокруг глаз, пахнущего вином и застоявшимся потом, он, не говоря ни слова, втягивает его за руку внутрь, сажает на диван и идёт ставить чайник.
Грантер пялится в пространство и благодарит всех богов, в которых, кстати, не верит, за то, что Курфейрак без лишних слов готов впустить к себе такое пропитавшееся алкоголем ничтожество, как он.
Курфейрак возвращается с дымящейся кружкой чая, которую Грантер с благодарностью принимает. Курфейрак готовит отменный чай.
- Хочешь поговорить об этом?
Грантер сжимает кружку обеими руками. – Я больше не могу так жить.
Курфейрак вскидывает брови. – Ты хочешь меня бросить?
- Не могу… не могу… - Он чувствует себя застрявшим на одном месте, сломленным. Курфейрак гладит его по плечу.
- Ну не надо так. Лучше выпей чаю.
Грантер делает большой глоток и закрывает глаза, ощущая, как по телу разливается тепло.
- Дыши глубже.
- Я не ребёнок.
- Эй, я не сказал «говори», я сказал «дыши глубже».
Грантер закатывает глаза, но всё же делает, как ему сказано.
- Вот так. А теперь выкладывай.
- Я… это… из-за Анжольраса. Я… я люблю его. О боже мой, я его люблю. Я просто… Я едва существую… но это всё он, я смирился… для меня он как… религия. Он - единственное, во что я верю в этом жалком паршивом мире. И меня это устраивало. Мне казалось, что меня это устраивало.
Повисает длинная пауза. – Ты разве не собираешься что-нибудь сказать?
- Пока нет. Для начала мне надо подумать. Если честно, это может занять некоторое время.
Грантер накрывает голову руками. – Я сейчас вылитый Мариус.
- Грантер, у меня есть все основания утверждать, что ты меньше всех на него похож.
- Спасибо Господи за это.
- Ага, видишь, хоть в этом тебе повезло? – Курфейрак делает паузу. – Итак. Что вдруг изменилось?
- Не знаю. Наверное, я просто… я просто на один миг подумал, что он собирается сказать мне, что обо всём знал и что у нас ничего не выйдет…. и на меня вдруг обрушилось осознание, что я не смог бы… не смог бы с этим смириться, если бы он правда это сказал. Мне страшно, мне безумно страшно.
Грантер уже плачет, его так сильно трясёт от рыданий, что Курфейрак осторожно забирает у него из рук чашку и ставит её на стол. Курфейрак садится к нему поближе и поглаживает Грантера по спине, словно пытаясь успокоить плачущего ребёнка. Грантер зарывается носом ему в плечо, а Курфейрак обнимает его, пока он плачет - впервые за бог знает сколько лет.
Проходит немало времени, прежде чем дыхание Грантера возвращается в норму. Курфейрак кладёт руку на чужое плечо и заглядывает Грантеру в глаза. - Грантер?
- Да?
- Ты сказал, что не можешь продолжать жить так и дальше.
- Да, сказал, - собственная голова кажется Грантеру удивительно лёгкой, как будто бы её содержимое опустело.
- Так измени что-то.
***
Неважно, кого он выберет. Лишь бы этот парень был полной противоположностью Анжольраса.
У края толпы танцует юноша. Он высокий и худой, у него тёмные вьющиеся волосы, чуть мокрые от пота, и он достаточно пьян, чтобы самозабвенно отплясывать совершенно не в такт музыке. Либо просто лишён чувства ритма.
Напиться и переспать с первым встречным это, скорее всего, не то, что имел в виду Курфейрак, когда давал свой совет, но это уже какое-то начало. У Грантера не было секса почти месяц. Не следует исключать возможность того, что этот парень сможет стать неплохой отправной точкой. Возможно, именно с ним Грантер сможет двигаться дальше. Всё возможно.
Грантер приканчивает свой напиток.
***
В 2 часа ночи Анжольраса будят доносящиеся из коридора голоса.
- Нам во… мммхм… вторую дверь дальше по коридору. Тссс, ты разбудишь моих соседей.
Пьяный Грантер нашептывает путь к своей комнате, при этом умудряясь звучать громче, чем если бы он говорил нормальным голосом. Анжольрас слышит приглушенные хихиканья и серию ударов, по которым можно предположить, что два тела обрушились на пол.
- Чёрт! Чёрт, извини, ты в порядке? Вот, позволь мне…
Анжольрас не узнаёт второй голос. Судя по всему, Грантер привёл домой какого-то незнакомца. Почему-то эта мысль оседает неприятным камнем в желудке. Он лежит в темноте, упорно пытаясь успокоить своё дыхание, боясь, что его могут услышать. А затем дверь в комнату Грантера с характерным щелчком закрывается.
На некоторое время всё погружается в оглушающую тишину, нарушаемую лишь неритмичными ударами его сердца. Анжольрас надеется на чудо – что стены слишком толстые, чтобы он мог их услышать.
Раздается стон Грантера.
Желудок Анжольроса делает сальто. Его начинает тошнить… но за этим омерзительным чувством прячется что-то ещё… что-то, что усиливается с каждым новым звуком, доносящимся из соседней комнаты. С ужасом осознав, что начинает возбуждаться, Анжольрас прячет голову под подушку в надежде заглушить посторонние звуки, но вскоре ловит себя на том, что специально напрягает слух, чтобы услышать их вновь и вновь. Он слышит, как стонет и тяжело дышит Грантер, и ощущает вспышку непонятной ревности. Грантер снова стонет, на фоне остальных приглушенных звуков этот стон звучит неприлично громко, и член Анжольраса болезненно дёргается, но он не может, не должен позволить себе к нему прикасаться.
Анжольрас бросает все попытки ничего не слушать и хватается руками за одеяло, с силой сжимая кулаки.
***
Часть 5На следующее утро, когда Анжольрас заходит на кухню, он обнаруживает там Грантера, жарящего бекон. За столом сидит незнакомый ему парень.
Грантер оборачивается. – Анжольрас, это Антон. Антон, это Анжольрас.
- Привет, - Антон протягивает руку. Анжольрас мешкает на секунду дольше обычного, затем пожимает его руку.
Они почти не разговаривают за завтраком. Грантер старательно избегает его взглядов, но каждый раз, когда их глаза всё же встречаются, его желудок делает сальто, и ему приходится делать паузу, прежде чем он может возобновить свою трапезу.
- Итак, эм. На кого учишься?
Анжольрас поворачивается, чтобы взглянуть на Антона, и его окатывает такая сильная волна неприязни, что он не в состоянии смотреть ему в глаза. – На политолога.
Он знает, что должен сказать что-то ещё, но не может себя заставить. Вместо этого Анжольрас лишь пялится в свою тарелку.
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем Антон наконец уходит. У двери Грантер целует его на прощание, и сердце Анжольраса начинает биться часто и неприятно.
Когда дверь закрывается, Грантер поворачивается к нему. – Неужели тебе обязательно было вести себя как последний кретин? Чёрт возьми, Анжольрас, я знаю, что ты меня презираешь, но…
- Я тебя не презираю.
Грантер фыркает.
- С кем ты там спишь – не моё дело.
- Ага. И поэтому ты вёл себя с ним так, будто он мог заразить тебя чумой.
- Возможно, если бы мне ночью дали поспать и я не слышал, как вы там трахаетесь…
Пауза длится, кажется, несколько часов. – Ты слышал.
- А как тут не услышать?
Грантер презрительно усмехается. - Купи себе затычки для ушей. Уж извини, что у меня есть личная жизнь…
- Ты хоть знаешь, - медленно произносит Анжольрас, - как это… каково мне было?
- О, догадываюсь, ты испытал отвращение. Но когда ты не испытывал ко мне отвращения, Аполлон?! Я знаю, тебе сложно понять, но у нас, смертных, есть нужды и эмоции… и иногда мы трахаемся. Я был бы не прочь стоять выше всего этого, как ты.
- Я не выше всего этого.
- Ну да.
- Грантер, я всё слышал.
- Может, тебе понравилось что-то из того, что ты услышал? – Грантер выглядит немного напуганным, как будто он не собирался говорить этого вслух. Затем его подбородок застывает. Он смотрит на Анжольраса, будто делая ему вызов, но по тому, как резко вздымается и опадает его грудь, можно предположить, что он отчаянно пытается дышать ровно и не сорваться.
- Я слышал вас.
- Я не об этом спрашивал.
- Нет, об этом, - его сердце так часто стучит, что ему трудно дышать. Неужели это то же самое чувство, которое испытывает Грантер, когда он рядом со своими безымянными парнями на одну ночь?
Некоторое время Грантер удивленно на него смотрит, но вскоре его лицо хмурится.
- Да как ты смеешь, - он поворачивается к двери, но Анжольрас перехватывает его руку.
- Эр…
- Нет, ты не имеешь права так со мной поступать. Даже я этого не заслуживаю. Ты знаешь, как долго это продолжалось, Анжольрас? Я больше так не могу. Ищи себе другого мальчика на побегушках.
- Я слушал.
- Я знаю, что ты слышал…
- Нет, я не просто слышал. – Слова даются ему с трудом. – Я слушал.
Наступает звенящая тишина. Кровь стучит в ушах, а Грантер выжидающе на него смотрит. Что он наделал? Как он мог ляпнуть нечто подобное? Что он…
Грантер подходит ближе. Анжольрас теперь слышит, как он дышит.
- Останови меня, - говорит Грантер. – Возможно, это будет самый глупый поступок, который я совершу, но мне уже наплевать. Если ты не… если я неправильно сейчас поступаю, просто останови меня.
Анжольрас не двигается, когда Грантер сокращает расстояние между ними. Он вздрагивает, чувствуя руку Грантера у себя на подбородке, но не позволяет себе двинуться с места, на случай если любое внезапное движение остановит Грантера.
Грантер облизывает губы. – Я собираюсь…
Анжольрас его целует.
Поначалу их поцелуй неловкий. Они сталкиваются зубами, и Анжольрас не знает, что делать со своими руками… и почему Грантер никак не двигается?
Потом Грантер издаёт звук, что-то между стоном и вздохом, и отвечает на его поцелуй. Его рука отпускает подбородок Анжольраса и зарывается в волосы с такой силой, что Анжольрасу почти больно. У Грантера потрескавшиеся, но мягкие губы, Анжольрас чувствует прикосновение щетины к своей коже. У него на губах вкус завтрака и зубной пасты и что-то ещё – животное и неизведанное.
Они отступают назад, пока Анжольрас не прикладывается спиной о стену. По всем законам, у него сейчас должен случиться приступ клаустрофобии, но Грантер прижимается к нему, рукой хватаясь за перед его рубашки, и Анжольрас не хочет, чтобы это заканчивалось.
- Доброе утречко.
Они резко отскакивают друг от друга. Комбефер стоит в дверном проёме, держа в руках пустую кружку и ухмыляясь.
- Я… э…
- Не обращайте на меня внимания. Я уверен, вам многое надо наверстать, - Комбефер достаёт телефон.
- Ты кому там собрался звонить?
- Да так, никому. Только Жоли, Курфейраку, Жеану…
Грантер пытается отобрать у него телефон, но Комбефер пресекает все его попытки. – Да ладно, ты серьёзно не хочешь, чтобы об этом узнали все?
Грантер на секунду задумывается, а потом широко улыбается. Анжольрас никогда не видел его таким счастливым. Между ними повисает неловкая тишина, за время которой Анжольрас чешет затылок, пытаясь придумать, как бы так повежливее попросить Комбефера свалить… или как бы оказаться с Грантером наверху. А потом Грантер решает эту проблему, схватив его за рукав и потащив к двери.
- Увидимся позже. У меня есть неотложное дело.
Комбефер хрюкает и машет им ручкой, когда они вваливаются в коридор.
Часть 6***
Они едва успевают добраться до комнаты Анжольраса, когда их телефоны начинают одновременно изрыгивать СМСки. Грантер глядит на свой сотовый и видит наплыв новых сообщений.
Жоли: ЗАЖГИТЕ ТАМ p.s. я случайно не оставил у тебя в комнате свои таблетки?
Жеан:
<3 <3 <3 <3 <3
Курфейрак: Жеан тут на радостях пляшет жигу. Я навеки у тебя в долгу за неё. (Пусть это станет для тебя уроком – я всегда даю замечательные советы).
Мариус: Комбефер только что написал мне, что «А+Р=канон». Ты знаешь, о чём он?
Мариус: Эм, Понин мне всё объяснила, поздравляю!!!
Эпонина: Вы оба идиоты (А теперь иди и зажги его девственный мир)
Он поднимает голову и видит, что Анжольрас в страхе пялится на экран своего телефона. У него начинает сосать под ложечкой.
- Аполлон?
Анжольрас смотрит на него широко распахнутыми глазами. – Грантер…
Всё ясно. На самом деле, это уже большой прогресс, что они успели зайти так далеко, пока Анжольрас не пришёл в себя. Грантер должен быть благодарен хотя бы за это. Возможно, в конце концов, в нём проснётся эта самая благодарность. – Что?
- Я не… никогда… Я никогда раньше этого не делал, - эти слова произнесены так тихо, что Грантер едва их слышит, а затем замирает, забыв дышать. Он с трудом держится, чтобы не упасть на колени. – О.
- Мне всегда казалось, что оно … того не стоит. – Анжольрас поднимает взгляд, чтобы взглянуть Грантеру в глаза. – Я просто думал, что это одно из тех занятий, которыми занимаются другие, а я нет. Как, например, катание на скейтборде или просмотр… ну, ты же знаешь этот сериал? Про девушек с блестящими волосами, где ещё все персонажи ужасные люди.
- «Сплетница»? Этот разговор серьёзно происходит в реальности, а не в одном из моих продолжительных снов, вызванных алкоголем?
Анжольрас морщится. – Да, серьёзно. Конечно же, меня не привлекает ни одно из подобных занятий, хотя другим людям, наверное, будет неинтересно читать Робеспьера. - Он разочарованно выдыхает. – Тогда эта теория казалась мне логичной.
- Ну, вообще, тут есть логика. – Я никогда в жизни не хотел поцеловать кого-то так же сильно, думает Грантер, а потом вспоминает, что он может осуществить это в реале. И осуществляет.
- Эр, я…
- Мы не станем ничего делать, если ты этого не хочешь.
- Но я хочу, - Грантер слышит эти слова, и ему кажется, что из комнаты вдруг выкачали весь воздух. – Просто… я не хочу тебя разочаровать.
И потому, что это, скорее всего, самые глупые слова, которые Грантеру доводилось слышать, он начинает хохотать. Анжольрас выглядит озадаченным и слегка расстроенным, поэтому Грантер снова его целует. – Тебе кто-нибудь говорил, что ты идиот?
Он подталкивает Анжольраса к кровати. Анжольрас садится на неё и, откинувшись на локти, смотрит снизу вверх на Грантера, отчего у последнего тут же пересыхает во рту.
- Не хочешь присоединиться?
- О боже, - Грантер забирается следом на чужую постель, чтобы ударить Анжольраса подушкой. - Аполлон, ты сейчас серьёзно?
- Эй, будь снисходителен. Я в этом деле новичок.
Грантер с трудом гонит из мыслей как минимум двенадцать пошлых намёков на тему сказанного, ведь они, скорее всего, несильно помогут в сложившейся ситуации. Анжольрас наклоняется и целует его, медленно и нежно, одной рукой придерживая Грантера за подбородок. Язык Грантера проскальзывает к нему в рот, и блондин стонет так, что у Грантера окончательно сносит крышу.
Анжольрас скользит вверх по кровати, позволяя Грантеру усесться себе на бёдра. Взору Грантера открывается распластанный под ним Анжольрас: с растрепанным волосами, неприлично покрасневшими губами и задранной вверх рубашкой, обнажающей участок кожи.
Грантер никогда не видел что-то настолько же прекрасное. Анжольрас тянется, чтобы поцеловать его, и Грантер начинает неуклюже воевать с первой пуговицей на чужой рубашке. У него дрожат руки, когда он расстёгивает пуговицу и принимается за другие. Грантер пробегается пальчиками по гладкой коже торса, добираясь до живота, и Анжольрас дрожит от удовольствия. Он сбрасывает с плеч рубашку и откидывает её на другой конец кровати.
Грантер жадно пожирает его взглядом. Анжольрас высокий и худой, под его бледной кожей проступают напряженные мышцы, но они не такие рельефные, как у Баореля. В некоторых местах его тело почти напоминает женское, как, например, длинная аккуратная линия шеи и хрупкие ключицы. Анжольрас тяжело дышит, его грудь быстро вздымается и опадает. Он пробирается руками Грантеру под рубашку, касается бедра, а затем тянет ткань вверх . Его руки жадные и нетерпеливые. Грантер никогда не видел его таким неуправляемым. Он снимает с себя через голову рубашку и, вжикнув молнией на чужих джинсах, стягивает их с Анжольраса, затем раздевается сам.
Он выцеловывает дорожку вниз по шее Анжольраса, скользя языком по коже, и блондин тихо стонет. Он дёргает бёдрами, когда Грантер засасывает нежную кожу на ключицах, и начинает отчаянно тереться о тело над ним. Грантер поцелуями спускается до груди, где тут же прикусывает зубами сосок.
Анжольрас прикладывается затылком о изголовье кровати. – Чёрт… Эр…
Грантер касается влажными, жадными губами живота Анжольраса, затем скользит к тазовой косточке, выступающей чуть выше резинки его боксер. Анжольрас шипит и дёргает бёдрами. Его возбужденный член хорошо заметен через ткань боксёров. С бешено колотящимся сердцем Грантер медленно тянет за боксеры, и они скользят вниз по чужим бёдрам и ногам. Член Анжольраса возвышается у него над животом, на головке проступает естественная смазка, и он настолько возбужден, что на него почти больно смотреть. Грантер целует внутреннюю сторону его бедра, медленно поднимаясь вверх, так медленно, как только может.
Анжольраса бросает в дрожь, когда Грантер проводит языком по основанию его члена. Он вцепляется пальцами в простынь и до побелевших костяшек сжимает в кулаках белую ткань.
Когда Грантер берёт в рот головку его члена, Анжольрас стонет имя Грантера, и одного этого стона достаточно, чтобы Грантер чуть не кончил себе в штаны. Ему самому уже до боли тесно в своих штанах, и руки отчаянно желают к себе прикоснуться, но Грантер не позволяет им этого сделать, фокусируя всё своё внимание на Анжольрасе. Он опускает голову, пытаясь вобрать в себя всю длину. Анжольрас продолжает неистово браниться и бормотать что-то, что, возможно, даже не является словами. Грантер никогда раньше не слышал, чтобы его Аполлон ругался, ведь он всегда такой сдержанный. Он скользит по члену губами вверх так медленно, как это физически возможно, надеясь вырвать из Анжольраса как можно больше громких звуков. Раньше, когда Грантер представлял себе их секс, то и подумать не мог, что Анжольрас окажется в постели таким … шумным. И Грантеру хочется верить, что в том, что он сейчас слышит, хотя бы частично его заслуга.
Рука Анжольраса тянет его за волосы. – Эр… Я не… я больше не могу… - Грантер использует все приёмы, которые знает, но всё равно не может не ощутить вспышку гордости за себя. Ещё одно глубокое проникновение, которое доводит Анжольраса до оргазма. Звук, который издаёт Анжольрас, когда кончает, исступленно двигая бёдрами, заставляет Грантера яростно тереться о кровать, а затем, словно он неопытный подросток, кончить себе в штаны – неаккуратно и позорно, но так приятно.
Грантер плюхается на подушку рядом с Анжольрасом и целует его, глубоко и неторопливо. Он не может спрятать свою дебильную улыбку, даже несмотря на то, что у него ещё побаливает челюсть. Грудь Анжольраса вздымается с каждым рваным вдохом, а его губы влажные и блестящие. Грантер не может отвезти от него взгляд.
- Мне кажется, теперь я понимаю, почему всем так это нравится, - с непроницаемым лицом произносит Анжольрас. Он целует Грантера, сначала нежно в губы, затем в лоб и шею, а потом в плечо. Это почти смешно. Грантер чувствует себя так, словно его сердце вот-вот взорвётся от счастья.
- Я люблю тебя, - ему слишком хорошо, чертовски радостно, чтобы ждать подходящего момента, он просто хочет сказать правду. И он сейчас не в том состоянии, чтобы бояться ответа.
Анжольрас берёт несколько секунд на размышление. – Я тебя тоже люблю, - он коротко улыбается, что уже для него редкость. Грантер затягивает его в поцелуй, и их поцелуйная сессия грозит перерасти вновь во что-то интересное, когда мобильник Анжольраса вдруг разрывается писком, сигнализирующим о получении нового сообщения. Анжольрас вытаскивает свой телефон, и у него тут же смешно выпучиваются глаза.
- О нет.
- Что там такое?
- О нет-нет-нет-нет-нет.
Грантер садится на постели. – Анжольрас?
- Кто-то рассказал Гаврошу.
Его телефон снова пищит.
- Откуда он нахватался таких слов?
Часть 7***
Баорель последний, кто присылает ему СМСку в два часа дня, наверное, только что проснувшись. По странному содержанию сообщения с кучей ошибок и анатомических подробностей Грантер заключает, что тот до сих пор немного пьян. Но всё же Баорель написал его с чувством.
- Ну и кто на этот раз? – Анжольрас протягивает к телефону руку.
- Ты не хочешь это читать.
- Я…
- Оно от Баореля.
Анжольрас бледнеет. – Хотя, знаешь, ты прав. Мне хватило Гавроша, - он бродит по комнате в поисках джинсов. К глубочайшему разочарованию Грантера, находиться целый день полуголым даже по обоснованной причине ака нескольких раундов страстного секса идёт вразрез с моральными принципами Анжольраса. – Почему им всем так интересно? Ведь не то чтобы они… ну… - он останавливается и слегка краснеет, и это так мило. Грантеру кажется, что его сердце вот-вот взорвётся от нежности.
- Ты не можешь сказать, да? Ты вообще в состоянии произнести слово «секс»? Даже после нескольких часов впечатляющего и удивительно горячего…
- Секс, - произносит Анжольрас сквозь сжатые зубы, в основном обращаясь к своим коленям. Грантер тянется к нему и целует, пока напряжение не покидает его плеч.
- Аполлон, ты что, не знаешь наших друзей? «Взаимозависимые» это первое, что приходит в голову. По-моему, Жоли и Боссюэ вообще срослись в один бесформенный сгусток непонятно чего.
Кто-то стучит в дверь.
- Вы не можете там до сих пор заниматься сексом. С медицинской точки зрения, это невозможно.
- Проваливай, Комбефер.
Комбефер открывает дверь. – Знаете, если у вас стоит больше шести часов, то вам надо обратиться к врачу.
Грантер бросает в него свою потную, скомканную футболку, которую Комбефер успешно откидывает в сторону.
- Чего тебе нужно?
- Ты, наверное, забыл, но через двадцать минут мы все встречаемся в кафе. Ну, или собирались встретиться, пока нашу входную дверь чуть не разнесли всякие странные чуваки, которых я бы вежливо назвал доброжелателями и не очень вежливо – толпой злобных извращенцев.
- Поберегись! – раздаётся голос Жоли из другого конца коридора. Далее слышится звук шаркающих тапочек, вскрик в исполнении Комбефера, а затем дверь чуть не слетает с петель, распахиваясь и обнаруживая за собой ухмыляющегося Баореля.
- На нём штаны! – кричит он в коридор, откуда сразу же следует хор разочарованных стонов. Анжольрас широкими шагами пересекает комнату, чтобы захлопнуть перед ним дверь.
- Подопри дверь стулом, - предлагает Грантер. Анжольрас растерял где-то свою привычную невозмутимость. Его волосы растрёпанные и мокрые от пота, а рубашка криво надета.
Грантер подходит к двери. – Мы не выйдем отсюда, пока вы все не спуститесь вниз. Вы пугаете моего Аполлона. – Анжольрас бросает на него убийственный взгляд.
- Я испёк вам печенек! – кричит Жеан, и у Грантера тут же урчит в животе. Между завтраком и «сейчас» произошло слишком много физической активности. Он оборачивается к Анжольрасу.
- Печеньки, - повторяет он с любовью. Анжольрас пытается сохранить хмурый вид, но всё же посматривает на дверь.
- Все живо вниз! – кричит Грантер. – Мы спустимся через минуту! – По другую сторону двери раздаются бормотания, сопровождаемые звуками, словно стадо газелей скачет вниз по лестнице. Грантер ждёт, когда грохот утихнет.
- Готов?
***
В итоге они собираются в гостиной, все девятеро рассаживаются по двум диванам и полу. Анжольрас пытается сесть рядом с Жеаном, но тот быстро соскальзывает на пол и устраивается между ног Курфейрака, оставляя его сидеть на диване рядом с Грантером. Баорель вытягивает свою тушу, занимая половину дивана, но никто не спешит возмущаться. Комбефер лавирует между гостиной и кухней, снабжая всех нескончаемыми запасами чая и кофе.
Это не самая продуктивная их встреча. Поедание печенек, вообще-то, не особо соблазнительное занятие, но когда Грантер устраивает целое представление, по очереди слизывая с каждого пальца остатки шоколада, Анжольрас сбивается с мысли на середине своего предложения, и, наверное, впервые в жизни ухмыляющемуся Комбеферу приходится напоминать ему, о чём он только что говорил.
Грантер рассеянно наблюдает за тем, как Курфейрак кормит Жеана с рук печеньем, когда чувствует, как что-то касается его руки. Он смотрит вниз и видит рядом длинные тонкие пальцы Анжольраса. Через несколько секунд, когда никто вроде бы не смотрит, Грантер сплетает их пальцы. Большой палец Анжольраса поглаживает тыльную сторону его руки. Жеан ловит его взгляд и широко улыбается. В уголках его губ виднеются остатки шоколада.
Анжольрас не отпускает его руку до конца встречи.
***
Проходит вечность, прежде чем все разбредаются по своим делам. Общее отсутствие сосредоточенности, помноженное на побочные действия печенек и сладкого чая, ведёт к часам хихиканья с коротким антрактом, во время которого Боссюэ набрасывается на Жоли и начинает лизать ему лицо, а Жоли визжит, как обезьяна-ревун, после чего Баорель организует соревнование по армрестлингу, который выигрывает Жеан. В конце концов, даже Анжольрас забивает на попытки вернуть относительный адекват и порядок. Он даже не возмущается, когда Курфейрак настаивает на том, чтобы Жеан получил от него свой «приз» (то есть поцелуй взасос на журнальном столике под одобрительные крики остальных).
Грантер выпроваживает последнего приятеля и со вздохом облегчения валится на диван. Комбефер ушёл вместе Курфейраком и Жеаном, на ходу бросив своё многозначительное «оставим голубков наедине», так что в квартире теперь, кроме Анжольраса и Грантера, никого нет. Анжольрас в нерешительности топчется рядом. Он выглядит уставшим.
- Иди сюда, - Грантер шлёпает по свободному месту на диване рядом с собой. Анжольрас сначала мешкает, но вскоре садится возле него. Он выпускает из легких воздух, почти вздыхая, и берёт Грантера за подбородок, поворачивая к себе лицом и целуя. Когда их губы отлипают друг от друга, Анжольрас прислоняется лбом ко лбу Грантера. Его глаза закрыты. Грантер любуется его густыми ресницами (они сейчас так близко, что он может их пересчитать), лёгкой краснотой его век, которая похожа на смазанную акварель. Он вдыхает его запах. От Анжольраса пахнет кофе и дезодорантом, а также едва уловимым запахом секса, от которого у Грантера сладко скручивает низ живота. Его пальцы зарываются в волосы Анжольраса, его красивые золотистые волосы переливаются у него в руках, словно слитки драгоценного металла.
Анжольрас открывает глаза. – Скоро новости начнутся.
Грантер недовольно фырчит. Он ненавидит новости. Он никогда не понимал этого повального поклонения BBC. В них столько же предвзятости и нетерпимости, как и в других источниках новостей. А вот Анжольрас, похоже, жить без новостей BBC не может. Обычно Грантер запирается в своей комнате, пока они не закончатся. Но сегодня он намерен досидеть до их победного конца.
Анжольрас включает телевизор. Грантер прижимается к нему, укладывая голову ему на плечо. Чтобы хоть как-то себя отвлечь, он начинает покрывать лёгкими поцелуями плечо Анжольраса, его шею и подбородок. Это ленивые, изучающие поцелуи без особого намерения на что-либо бОльшее.
Анжольрас уворачивается от чужих губ. – Эр, я пытаюсь сосредоточиться, - Грантер бросает на экран быстрый взгляд. В Манчестере прошёл какой-то мятеж – в новостях раз за разом прокручивали зернистое видео, в котором люди в капюшонах били витрины магазинов. Не, Грантер лучше будет смотреть на Анжольраса.
- Я ведь тебя не отвлекаю, правда?
Анжольрас бросает на него взгляд. Грантер запечатлевает последний непокорный чмок чуть выше его ушка, а затем успокаивается и закрывает глаза, его голова покоится на плече Анжольраса.
Позже Комбефер возвращается домой, чтобы обнаружить их обоих спящими на диване. Голова Анжольраса лежит на голове Грантера, тёмные и светлые пряди спутались между собой, пальцы его правой руки свободно обвиты вокруг руки Грантера.
Часть 8***
Грантер медленно просыпается со странным чувством дезориентации, которая бывает после сна днём. Рядом с ним всё ещё спит Анжольрас, его лицо ничего не выражает, а губы слегка приоткрыты. Прежде чем он может себя остановить, Грантер протягивает руку и проводит пальцем по нижней губе Анжольраса. Анжольрас тут же хмурится, у него дёргаются веки, а затем резко открываются глаза.
- Эр! Что…
- Мы заснули.
Анжольрас поспешно садится на диване. Он выглядит озадаченным и слегка ошалевшим, с помятой ото сна причёской. – Мы… - он замолкает, его глаза расширяются.
- Смотрели новости. На что только ни пойдёшь ради тебя, Аполлон.
- Я не об этом, - он пялится на Грантера, кажется, вечность. И вдруг улыбка трогает краешек его губ. – Эр, - это довольно старое прозвище Грантера, но оно никогда ещё не звучало столь многозначительно, как сейчас.
Грантер улыбается. – Аполллон.
Лицо Анжольраса искажает недовольная гримаса. – Я пропустил новости. Я никогда не пропускаю новости.
- Я думаю, Вселенная простит тебя на этот раз. У тебя всё-таки был странный день.
- Эр, я… я правда не… всё это для меня в новинку.
- Для меня тоже, - Анжольрас фыркает. – Я серьёзно. Я трахался со многими парнями. Но ни разу ни с кем не встречался и я точно уверен, что никогда не встречался с тобой. Где-то в мире должна существовать инструкция «Как встречаться с угрюмым активистом, у которого идеальное тело и почти отсутствуют навыки общения», - Грантер мешкает. – Ты же в курсе, что вероятность того, что я испорчу к чертям наши отношения, равна 99%, да?
Анжольрас улыбается. – У меня чуть больше веры в тебя.
- Идеалист.
- Циник.
****
Жеан говорит во сне.
Обычно он делает это очень тихо, почти неслышно. Курфейрак, наверное, бы и не заметил, но только, когда он просыпается, то иногда слышит бормотание, похожее на «ладна» или «тольконесиняянет», или даже «Кфрак». Сегодня Курфейрака с утра пораньше будят солнечные лучи, проникающие сквозь штору. Некоторое время он наблюдает за тем, как на солнце кружатся пылинки, но вскоре ему становится скучно и он переводит внимание на Жеана. Его рот двигается, даже когда он не говорит – так обычно происходит, когда поэт пишет сложное эссе или пытается придумать последнюю неуловимую строфу к своему стихотворению. Иногда он корчит рожицы.
Курфейрак наблюдает за ним. Жеан во сне такой красивый, что трудно поверить, что в мире есть что-то плохое. Его веснушки особенно заметны в лучах утреннего солнца, которое улавливает почти незаметную в обычное время прозрачность его кожи. Его губы чуть приоткрыты. Очень аккуратно, чтобы не разбудить его, Курфейрак выскальзывает из кровати и подходит к горшочку с цветами на подоконнике. Он срывает три фиалки и засовывает одну Жеану за ухо, другую – ему в волосы. Он пытается найти место для третьего цветка, когда стебель задевает щеку Жеана, и тот начинает шевелиться, морща нос. Его глаза медленно открываются, а затем он улыбается.
- Мне снилось, что я Питер Пен.
Курфейраку кажется, что его сердца сейчас взорвётся. – Правда?
- Я всегда хотел научиться летать, - он нащупывает за ухом фиалку, и улыбка расплывается шире по его лицу. Стараясь не побеспокоить фиалки, он поднимает голову, чтобы поцеловать Курфейрака в кончик носа, а потом забирает последний цветок у него из рук и засовывает его за ухо Курфейраку.
****
После периода, который Курфейрак с любовью окрестил «медовым месяцем», когда Анжольрас терял мысль каждый раз, когда Грантер делал что-то отвлекающее (садился, вставал, пил, дышал и так далее), их встречи более-менее пришли в свою привычную норму. Сидя в кафе «Мюзен» с Баорелем, который тихо посапывает у него на плече, пока Анжольрас вещает с высоты своей скамеечки для ног (и получает за это убийственные взгляды от проходящих мимо официанток), Курфейрак думает, стоит ли вернуть эту магию, купив Грантеру пару облегающих попу шорт.
Баорель издаёт звук, похожий на «шныырк», и слюнявит его плечо. Курфейрак оглядывает стол. Боссюэ тайком поигрывает в Angry Birds - Курфейрак догадывается об этом по тому, как тот не переставая ругается матом, а потом пытается выдать его за кашель. Жоли старается засыпать всех дельными советами, за которые получает по голове. Фейи складывает из салфетки веер.
Он чувствует прикосновение к запястью и, подняв взгляд, видит, что Жеан на нём рисует. Курфейрак старается не шевелиться, несмотря на то, что шариковая ручка очень щекочет кожу. Жеан крепко держит его руку, и когда Курфейрак вскидывает голову, чтобы ему улыбнуться, Жеан на выдохе выдаёт «цыц». Поэтому он старается не дышать. Он даже старается не смотреть вниз, чтобы узнать, что на нём рисуют, пока Жеан не издаёт тихий удовлетворенный звук, убирая кончик ручки. Курфейрак расслабляется, и Жеан тут же вскрикивает и шипит «Осторожно! Оно ещё не высохло!»
Он смотрит вниз. Клякса на коже запястья похожа на фиалку, нарисованную несколькими мазками всё ещё мокрых черных чернил. Жеан смотрит на него и пожёвывает нижнюю губу, что с «жеанского» переводится, как «я не уверен, понравится ли тебе моё стихотворение/мой рисунок/эта хренотень, которую я испёк». Курфейрак целует его в нос.
****
Уже очень поздно, когда он крадучись возвращается домой. Его рука под бинтами болезненно ноет. Он думает, что Жеан уже спит, но когда он проходит мимо кухни, то слышит:
- Курф?
Жеан появляется в дверном проёме. В цветастом кардигане, пижамных штанах и одной их футболок Курфейрака он выглядит помятым и сонным. Его волосы выбились из косички, а на щеке видна чернильная клякса.
- А ты чего ещё не спишь?
Жеан шаркает ногами по полу. - Да вот пытаюсь что-то написать. Ты куда-то уходил? – Курфейрак молчит, внезапно занервничав. Что если Жеану не понравится?
- Что с твоей рукой? – он обхватывает запястье Курфейрака. Курфейрак шипит от боли и отстраняется, и Жеан смотрит на него своими большими печальными глазами. – Тебе больно.
Курфейрак качает головой. – Нет, всё в порядке, я в порядке. – Когда Жеан смотрит на него озадаченно и встревоженно, Курфейрак начинает разматывать бинт.
Кожа на предплечье покраснела. Он несколько раз морщится, когда бинт задевает чувствительную кожу, но оно тот стоит – лицо Жеана выражает изумление, когда тот видит вытатуированный на коже Курфейрака цветок.
- Тебе нравится?
Жеан солнечно улыбается. - Оно навсегда.
- Да.
Жеан аккуратно втягивает его на кухню. Усадив Курфейрака на стул, он устраивается у него на коленях и целует его лицо, шею, каждый участок кожи, до которого может дотянуться губами. – Повтори ещё раз.
- Да или навсегда?
- Ш-ш-ш-ш-ш, - его маленький поэт смеётся, и Курфейрак устал, ему больно, а ещё он никогда в жизни не испытывал столько счастья, как в этот момент. Жеан склоняется над ним, чтобы прошептать ему на ушко:
- Если я буду поаккуратнее…
- Хм?
Губы Жеана касаются мочки его уха, и он дрожит всем телом. – Наверх. Быстро, - его дыхание щекочет ухо. Курфейрак с радостью подчиняется.
Автор: templeg
Переводчик: MaryIQ
Бета: J.Jey Will
Фэндом: Les Miserables
Пэйринги: Анжольрас/Грантер, Жеан Прувер/Курфейрак, Козетта/Эпонина
Жанр: АУ, юмор, флафф, романтика, юмор
Рейтинг: NC-17
Саммари: Фанфик, в котором Анжольрас и Грантер наконец-то разбираются в своих чувствах, Жеан и Курфейрак очаровывают всех своей идиллией, а автор стебётся над Мариусом ради смеха.
Для виновника того, что Кью снова взялась за переводы, для marja-san
Часть 1- Я просто не понимаю, как такое могло произойти! - по приблизительным подсчётам Грантера, вот уже в миллионный раз хнычет Мариус. Он плачется ему в жилетку, которая, в принципе, уже обладает внушительной коллекцией пятен. Но если одежде Грантера и суждено быть вымазанной в каких-либо физиологических жидкостях, он предпочёл бы для начала с кем-нибудь переспать.
Всё началось довольно забавно, а именно с того, что "мне нужно утешить только что отвергнутую кучку на моём ковре, похожую то ли на щенка, то ли на парня, то ли на ребёнка, вот это неожиданность". Как-то так. Но Мариус на удивление тяжеленный, и спина Грантера медленно начинает неметь. Он даже не успел доесть свой завтрак - он видит его на подоконнике, видит, как его овсянка превращается во что-то, напоминающее по текстуре мокрую газету, и задумывается, будет ли это совсем нетактично, если он использует подрагивающую спину Мариуса в качестве стола. У Грантера урчит в животе.
- Может, начнём сначала? - предлагает он. Хотя ни на что не надеется. Учитывая, что нынешнее состояние Мариуса — это человеческая лужица, от него не удастся добиться адекватного рассказа, но Грантера всё равно снедает любопытство. Конечно, позже он вытрясет из Эпонины историю о том, как всё было на самом деле, но пока его медленно душат в объятиях (серьёзно, что Мариус ел в последнее время?), можно заодно и разузнать какую-нибудь сплетню. Даже если Грантер уже к этому времени научился воспринимать версии событий Мариуса только с несколькими ложками соли и возможно ещё глотком текиллы с лаймом.
Мариус икает.
- Ну, они начали... то есть... я вообще не думал, что Эпонине особо нравилась Козетта, я ещё тогда не понимал п-почему... но они начали проводить вместе много времени... и это как бы хорошо, да? - У него дрожит голос. Он громко сморкается себе в руку, а не в жилетку Грантера, за что последний ему благодарен... пока Мариус не вытирает руку о его диван. - Поэтому когда Козетта сказала, что они вместе пойдут на вечеринку, я очень обрадовался, - в его голосе не слышится негодования, и это единственная причина, по которой Грантер ещё не двинул его по голове одной из своих пустых бутылок пива, разбросанных по всем ближайшим поверхностям. Есть одна причина, почему Мариуса можно терпеть, не считая того, что иногда с ним бывает весело, - вопреки своему происхождению, внешности и особенностям характера у него нет ничего даже отдалённо похожего на упёртую уверенность в том, что ему все должны. Когда что-то плохое случается с ним, он огорчается, а затем успокаивается и никогда даже подумать не смеет, что в его несчастьях виноват кто-то другой. За этим так же мило наблюдать, как за щенком, пытающимся подружиться с пикапом. Грантер видел такой клип на ютюбе.
- А, девичьи вечеринки. Причины многих расставаний, мой юный любовник. Или... э-э... наверное, многих. Я не эксперт в этих делах, - он взъерошивает Мариусу волосы, в основном потому, что после этого они ещё смешнее торчат в разные стороны. Как-то раз, когда Мариус напился до отключки, он умудрился свить себе из волос 38 рогов.
Мариус поднимает голову:
- Да, пожалуй, не эксперт.
- Хотя... - продолжает Грантер. - Ты можешь обратиться за советом к Анжольрасу. - Анжольрас, одетый в боксёры и футболку с надписью "Occupy London", зашёл в гостиную где-то полчаса назад, когда у Мариуса как раз случился очередной приступ особо заразительной икоты, застыл на месте, как встревоженный кролик, и стремительно удалился наверх. Грантер на 95% уверен, что он типа "корпит над очень важным эссе, и его нельзя отвлекать", — то есть прячется.
Мариус энергично мотает головой.
- Я так и знал. Так о чём мы? О девичьих вечеринках? Ну и что там случилось, слишком много яблочного мартини и сладкие напевы Кэти Пэрри в качестве музыкального сопровождения? - Грантер сам не в курсе, зачем ему потворствует, серьёзно не в курсе. Наверное, вся эта ситуация изумила его не меньше Мариуса. Он и понятия не имел, что Эпонине нравятся девушки, не говоря уже о Козетте.
- В-возможно... Я правда не знаю. Единственное, что я понял, это то, что я проснулся сегодня утром, и Козетта испекла мне блинчиков. Я говорил тебе, что она печёт блины? Очень вкусные. О боже, Грантер, я люблю её и не знаю, что же делать... – Спина Мариуса начинает трястись от нового приступа рыданий. Грантер неловко гладит его, пытаясь не обращать внимания на влагу, проникающую ему через рубашку.
- Ладно, что-то мне подсказывает, что это ещё не конец истории. Если только эти блинчики не являются чем-то вроде гетеросексуальной шифровки "я бросаю тебя ради твоей лучшей подруги". - Мариус уже хнычет. Кажется, это были не самые тактичные слова, которые стоило говорить.
- Нет, она... она дождалась, пока я их доем. А затем... затем она сказала, что нам надо поговорить.
Грантер морщится.
- Мне очень жаль, чувак. - Действительно, Козетта его удивила. Она учится на филологическом, чёрт возьми, могла бы уж сказать что-нибудь пооригинальнее.
Мариус громко шмыгает носом.
- Спасибо... ну... за то, что выслушал, - его рыдания вроде почти утихли. - Можно я посплю у тебя на диване?
Ему реально восемь лет, не больше, думает Грантер, закатывая глаза. Но всё же приносит для Мариуса одеяло.
****
Эпонина сидит на его постели и выглядит смущенной.
- Итак, - начинает он. – Хорошо погуляли, да?
Она поджимает губы, она всегда так делает, когда пытается подавить рвущийся наружу смешок. У неё на подбородке остались следы от помады.
- Ты вообще собиралась мне сказать, что больше не страдаешь по Мариусу? И когда ты успела его разлюбить?
У Эпонины хватает совести слегка покраснеть. – Я сама толком не знала… до вчерашней ночи. Мы танцевали и веселились, а затем я поняла, что не думала о нём весь вечер и даже ни разу не пожалела, что его со мной нет. На самом деле, он давно перестал привлекать меня, как парень, ну, за редким исключением, которое и то случалось скорее по привычке. Ведь я всё-таки его люблю. Но он идиот, Эр. И читает «Сумерки»! И ты когда-нибудь видел, как он танцует?
Грантер вскидывает бровь. – А Козетта, значит, умеет танцевать?
Она запускает в него подушкой. – Ты смотрел слишком много Доктора Кто.
- Вот не надо. Я даже не знал, что ты, ну, из этих.
Эпонина фыркает. – Из этих? Ты прямо как моя бабушка. То есть, ты говоришь, как по моим представлениям должны говорить бабушки. – Родители Эпонины относятся к тому типу людей, даже знакомство с которыми может расцениваться преступлением. Трудно представить, чтобы у кого-то из них тоже когда-то были родители. Эпонина ёрзает на кровати и опускает взгляд на свои колени. – Он… эм… он в порядке?
- Он будет в порядке. – Грантер говорит это не просто ради того, чтобы её успокоить. Мариус очень быстро привязывается к людям, но и забывает обиды почти так же быстро. – Хотя может тебе всё-таки поговорить с ним?
Глаза Эпонины растут в размерах, в них читается паника.
- Да, кстати, а как поживает Анжольрас? Ты ещё не признался ему в любви до гроба?
Грантер давится воздухом. - Не меняй тему.
- Это ты не меняй тему. Ты почти так же безнадёжен, как и я.
- Эпонина, на мой диван сейчас пускает слюни ребёнок-переросток, а Анжольрас отказывается выходить из своей комнаты. В обоих случаях я как бы не при делах. И вообще, это ты во всём виновата, на пару с Козеттой, но Козетты здесь нет, к тому же, я не знаю её настолько хорошо, чтобы ругать. Короче, он твой лучший друг. ИДИ ПОГОВОРИ С НИМ. И убери его с моего дивана.
Когда Эпонина с неохотой спускается вниз, Грантер пересекает коридор, чтобы постучать в дверь к Анжольрасу.
- Я занимаюсь. Уходи.
- Мариус свалил.
С другой стороны двери повисает пауза. – А причём тут Мариус?
Грантер открывает дверь. - Из тебя хреновый врунишка.
- Какую букву из «уходи» ты не понял? – Анжольрас надел штаны. Грантер не может определиться, что всё-таки чувствует – облегчение или разочарование. Он плюхается в крутящееся кресло Анжольраса и начинает на нём раскачиваться из стороны в сторону, загребая ногами разложенные на полу бумаги. Анжольрас недовольно вскрикивает и аккуратно раскладывает их обратно.
- Я даже не знаю, хочется ли мне знать, что случилось.
Грантер закидывает ноги на чужую кровать, чтобы насладиться видом того, как лицо Анжольраса искажает мученическая гримаса. – Всё зависит от того, нравятся ли тебе мелодраматичные истории об изменах и лесбийских связях.
Анжольрас выглядит так, будто его вот-вот стошнит. - У кого-нибудь здесь в принципе бывает нормальная личная жизнь?
- Сказал великий знаток по части нормальной личной жизни. - Лучи утреннего солнца переливаются в волосах Анжольраса, и это сильно отвлекает, не давая Грантеру сосредоточиться на разговоре.
- У меня вполне нормальная личная жизнь.
- Нет, Аполлон, ты хотел сказать «у меня нет личной жизни». Только потому, что ты ведёшь монашеский образ жизни, не означает, что все остальные должны делать то же самое.
Лёгкая улыбка трогает губы Анжольраса. - Не думаю, что кто-либо станет обвинять тебя в том, что ты монах.
Грантер издаёт возмущённый вскрик оскорблённой невинности. - На что именно ты намекаешь?
- Я намекаю на то, что стены этого дома очень тонкие. И что в следующий раз тебе следует подумать, прежде чем приводить домой актёров пантомимы.
- Ведь нет ничего сексуальнее, чем пантомима. Хотя, знаешь, мне вдруг стало интересно, они красят краской то, что ниже…
- Нет.
- У них очень умелые руки…
- Нет.
- Чё…
Грантер как-то пропускает тот момент, когда оказывается сидящим на полу и пялящимся на закрытую дверь. Он и раньше догадывался о богатырской силе Анжольраса, но это отнюдь не его вина, что он умудрился заработать себе стояк, когда его вдруг перекинули через плечо, а затем бесцеремонно сбросили на пол.
****
Часть 2В тот день, когда Грантер впервые встретил Анжольраса, он влюбился.
Это был вечер пятницы, Грантер сидел за барной стойкой в кафе Мюзен и пытался выбрать, какую ещё бадягу заставить Мариуса попробовать. Он уже сократил список до тоблерона и лакрицы, когда кто-то легонько хлопнул его по плечу, заставляя обернуться и лицезреть самого красивого человека, которого он когда-либо видел держащим брошюру.
Брошюра теперь покоится у него под матрасом. Она помялась от того, как крепко была сжата во вспотевшей руке Грантера в их первую встречу. Было глупо сохранить её; как будто Грантер когда-нибудь вступит в студенческий кружок. Ещё глупее – хранить её у себя в кровати. Ведь Анжольрас раздавал такие же брошюры всем желающим.
- Грантер, - поспешно сказал он, протягивая навстречу свою потную, трясущуюся руку.
Анжольрас выглядел озадаченным, но крепко сжал протянутую руку. У него была тёплая, шероховатая и сухая кожа, и Грантер тут же задумался о том, возможно ли кончить себе в штаны от одного рукопожатия… и насколько сильно ненавидело его мироздание, чтобы наслать на него подобную кару.
- Анжольрас.
Грантер толком и не помнит их первую беседу, поскольку в основном она проходила между Анжольрасом и Мариусом, пока он бессовестно пялился. Зато он хорошо помнит широкие плечи Анжольраса и то, как перекатывались под рубашкой его мускулы. Он помнит, как порывался зарыться пальцами в шевелюру Анжольраса. Но лучше всего ему запомнилось тошнотворное чувство похоти вперемешку с абсолютным, леденящим душу ужасом.
Он столкнулся с Анжольрасом в туалете несколькими рюмками позже, при помощи которых пытался запить свои проблемы. Во взгляде, которым одарил его Анжольрас, можно было с равным успехом прочитать и беспокойство, и отвращение.
- Грантер?
Грантер несколько раз громко сглотнул и открыл рот. Из него не вышло ни звука.
- С тобой всё нормально?
- Не стоит обо мне беспокоиться. Я сам могу о себе п-позаботиться, - у него задрожали колени, заставляя его ухватиться для равновесия за раковину. Анжольрас шагнул к нему и схватил его за руку.
- По-моему, тебе нужно… не знаю. Что тебе нужно?
Грантер пытался ответить, но его горло было занято тем, что пыталось не выпустить наружу содержимое желудка. И ему было стыдно. Грантер старался даже думать о том, какую часть его желудка сейчас занимал алкоголь.
- Я веду тебя к себе домой, - подхватив Грантера за талию, Анжольрас перекинул его руку себе через плечо. Грантер чувствовал, как к нему прижимается чужое бедро, через ткань одежды чувствовал его тепло и твёрдость, и ему стало нехорошо от одной лишь мысли об этом.
- Знаешь, я, конечно, польщен, но вообще-то я не занимаюсь сексом на первом свидании. Мне надо следить за репутацией.
У Анжольраса дрогнули губы.
- А как же Мариус? Я не могу оставить его одного, вдруг он убежит и его подберёт какая-нибудь цирковая труппа, или ещё лучше – вдруг его обкрадут. За друзьями-идиотами нужен глаз да глаз.
- Он попросил тебе передать, что ушёл домой.
С Анжольрасом, всё ещё тащившим основной вес Грантера на себе, они доковыляли до выхода из кафэ. Грантеру не требовалась ничья помощь, честно, но чёрт бы его побрал, если бы он стал на это жаловаться.
- Вот же мелкий засранец. Но оно, наверное, к лучшему. Ещё пара рюмок, и он бы впал в кому. Мариус совсем не умеет пить.
Лицо Анжольраса было освещено уличными фонарями, но на нём невозможно было прочитать ни единой мысли. Грантер вдруг осознал, как отчаянно хочет узнать, что на самом деле думает о нём Анжольрас… хотя, наверное, лучше ему всё-таки не знать.
Они добрались до квартиры Анжольраса в первом часу ночи. Анжольрас уложил его на диван, а сам сел на стул напротив, буравя Грантера взглядом.
- Что?
- Ты всегда такой? – Вопрос, на который Грантер не знал, как отвечать.
- Какой такой?
Анжольрас махнул рукой. Судя по всему, у него была та же проблема. – Уже неважно.
Повисла неловкая пауза. – Послушай, ты не обязан был меня сюда приводить. Ты же меня даже не знаешь. Я могу оказаться серийным убийцей.
- Я тоже.
- Я готов рискнуть, если ты всё-таки разрешишь мне остаться на диване, - с каждой секундой собственные конечности казались Грантеру всё тяжелее, веки тяжелели вместе с ними. Ему показалось, что Анжольрас улыбнулся, накидывая на него одеяло.
~
На следующее утро Грантер проснулся от того, что его мозг долбился в висок в попытке вырваться на свободу. А ещё он не имел ни малейшего понятия, где находится. Ему потребовалось несколько попыток, чтобы слезть с дивана, но когда ему всё-таки удалось, сонно щурясь, выползти в коридор, то он обнаружил прилепленную к двери записку.
Грантер!
Я ушёл на занятия. Если хочешь, угощайся соком и тд.
Анжольрас
Только намного позже, когда Грантер каким-то образом всё-таки умудрился добраться до дома, он обнаружил, что в его телефон добавили новый контакт.
****
Анжольрас любит делать вид, что люди его не интересуют. Но Грантер знает, что это не так. Правда заключается в том, что Анжольрас, гениальный, харизматичный и прекрасный до тесноты в штанах Анжольрас, совершенно не умеет общаться с людьми.
- ЭР!
Грантер переворачивается в постели и неохотно приоткрывает один глаз. Три минуты девятого утра. Интересно, ему когда-нибудь дадут нормально поваляться в кровати?
Вот где тут логика, жалуется сам себе Грантер, разгребая гору одежды в поисках кофты. Анжольрас может петь дифирамбы на тему социального неравенства, может толкать речи, которые тронут сердце любого слушателя, а его таланту составлять брошюры нет равных. Но он не может заказать чёртову пиццу.
Грантер спускается вниз и обнаруживает Анжольраса на кухне. Он сидит и пялится в монитор своего ноутбука.
- Жеан хочет, чтобы мы сходили на один из его поэтических вечеров.
- И ради этого ты поднял меня с кровати в 8 утра?
Похоже, Анжольрас паникует. – Грантер, я не хочу идти на его поэтический вечер.
- Не врубаюсь, зачем он тебя пригласил. Все эти его бальзамы для волос наконец-то начали действовать ему на мозг. – Стоп. Ты сказал МЫ?..
Часть 3***
Всё оказывается не так плохо, как он ожидал. Всё оказывается гораздо хуже.
Жеан подходит к микрофону:
– Спасибо всем, что пришли. Я начну с того, над чем работал уже некоторое время. Мое стихотворение… пожалуйста, извините меня за банальность… в общем, оно о любви.
Грантер громко аплодирует и тычет Анжольраса локтём под рёбра, чтобы тот последовал его примеру.
- Я назвал его «Аполлон».
Грантер залпом осушает свой бокал вина.
12 стансов позднее Анжольрас уже с тусклым взглядом заправского ветерана войны таращится вдаль. Грантер изучает свой бокал в хрупкой надежде, что он волшебным образом наполнится сам, когда его вдруг вырывает из страны мечтаний шум аплодисментов. Он хлопает и предпринимает попытку издать вскрик оваций, который получается больше похожим на хрип.
Проходят, кажется, столетия, прежде чем они присоединяются к толпе, валящей к выходу. Никто из них не говорит ни слова. Они уже проходят половину улицы, когда Грантер наконец нарушает тишину.
- Мне понравился чувак, который спел все свои поэмы на мотив главной темы из Full House.
- Ты должен был спасти меня от этого кошмара.
- Но это же Жеан. Никто не может сказать нет Жеану.
Повисает пауза. Анжольрас тянет себя за одну из своих прядей. – Грантер…
Сердце Грантера отбивает в груди чечетку. А во рту ощущается подступающая тошнота, знакомое чувство.
- Анжольрас, я...
- Он что-нибудь тебе говорил?
Сердцебиение Грантера возвращается в норму. - Что?
- Жеан что-нибудь тебе говорил о том, почему так назвал стихотворение? Я не очень сильно в таком разбираюсь. И ты об этом знаешь... Жеан тоже...
Грантеру следовало бы ощутить облегчение, а не чувство в опасной близости к разочарованию. - Нет. То есть не говорил.
Грантер не хочет, чтобы он знал. Хотя порой мысль о том, что Анжольрас когда-нибудь узнает о его чувствах, заставляет его сердце почти болезненно затрепетать, словно от дозы наркотика. Иногда он мастурбирует, представляя, как раскрывает Анжольрасу свою тайну, и достигает оргазма, чувствуя, как тошнота сковывает его глотку, а сердце грохочет, словно гром. Это тот же самый инстинкт, который говорит ему спрыгнуть со скалы или переспать с первым встречным.
- И я знаю... что ты не разбираешься. - Он пытался этого не говорить. Фраза звучит настолько жалобно и отчаянно, что он хочет затолкать её обратно себе в глотку, но слишком поздно.
Анжольрас смотрит на него, в его глазах отражается что-то похожее на грусть. И открывает рот. Грантеру становится холодно.
- Стоять, - знакомая рука хватает его за плечо. Грантер оборачивается и видит запыхавшегося Жеана, сжимающего в руке блокнот, из которого торчат вырванные листки и стикеры. - Ну как? Что думаете?
- Твои стихи были лучшие, - говорит Грантер, потому что это правда, и даже не из-за того, что все остальные поэты были ужасны. Некоторые были почти даже ничего, хотя Грантер всё равно плохо разбирается в поэзии.
Жеан подмигивает:
- Анжольрас?
Анжольрас выглядит так же, как себя чувствует - неудобно. Грантеру почти хочется ему врезать. - То же, что Грантер сказал.
Жеан чуть хмурит брови, но лишь на секунду. Он треплется всю дорогу до конца улицы, пока они не сворачивают за угол, где Анжольрас заявляет, что он идёт в библиотеку. Грантер ждёт, когда Анжольрас отойдёт на безопасное расстояние, а затем поворачивается к Жеану.
Тот вздрагивает и делает шаг назад. - Перед тем, как ты начнёшь говорить...
- Знаешь, я отлично помню, что когда-то встречался со шпионом. И я знаю, как сделать так, чтобы труп потом никто не нашёл.
- Если у него в прикроватной тумбочке хранилась проволока для резки сыра, то это ещё не значит, что он был шпионом. Может, он просто очень... любил сыр? Или был неряхой. Да и вы когда-нибудь обменивались с ним словами помимо "ах, ох, сильнее, да, ещё"?
Грантер набрасывается на него. Жеан грациозно отскакивает в сторону и, пританцовывая, пятится обратно по улице, словно испуганный олень.
- Не меняй тему, Жан. А теперь замри, чтобы мне удобнее было тебя убить.
При звуке своего настоящего имени глаза поэта выпучиваются. Он нервно возится со своими волосами, утягивая пряди за уши. - Многие поэты черпают вдохновение у своих друзей, знаешь ли.
- Зачем тебе понадобилось приглашать Анжольраса?
Лицо Жеана становится печальным, а сам он покусывает ноготь на большом пальце. - Я хотел помочь. Думал, сработает.
Грантер тяжело выдыхает. Невозможно долго злиться на такого оптимистичного человека, как Жеан. - Ты же знаешь, что у меня безнадёжный случай.
- Не будь так уверен. А вдруг он...
- Что? Изменится? Он никогда ни с кем не встречается. И даже если бы встречался, то ни за что бы не обратил внимание на меня, - как бы Грантер хотел, чтобы у него всё ещё был тот бокал вина. Из-за непробиваемого оптимизма Жеана Грантер чувствует себя старым, даже несмотря на то, что поэт лишь на несколько месяцев его младше. Хотя от этой мысли становится только паршивее.
Жеан кладёт руку ему на плечо, заставляя Грантера подскочить на месте. - Ты заслуживаешь гораздо большего, чем думаешь.
Грантер пялится в асфальт и ничего не говорит.
- Как долго это уже продолжается? Ты не можешь жить так вечно.
- Нет, могу, - давно он не слышал в своём собственном голосе столько горечи.
- Ладно, можешь. Но не должен.
Как только Грантер приходит домой, он запирается в своей комнате и приканчивает полупустую бутылку вина, которую хранил у себя под кроватью. Он ненавидит себя за то, что позволяет эмоциям подплыть так близко к поверхности. Он старается не думать о том, что увидел во взгляде Анжольраса, не думать о том, что тот, возможно, собирался с духом, чтобы как можно деликатнее его расстроить, ведь Грантер знает, что если Анжольрас разобьёт ему сердце, это его убьёт.
***
У Козетты была странная неделя.
Она просыпается, обнаруживая возле себя чужое тело, гораздо мягче и теплее того, к которому она привыкла. Первые секунды её это озадачивает, пока она не вспоминает события ночи. Её сердце больно ёкает. Она не паникует, хотя нет, она всё-таки паникует, но это уже неважно, поскольку Эпонина вдруг начинает шевелиться, просыпаясь, и, распахнув глаза, улыбается. - Привет.
- Привет.
Эпонина придвигается поближе. Остатки вчерашней подводки размазаны вокруг её глаз, а волосы основательно взъерошены. Козетта никогда не видела никого прекраснее. Она чувствует, как рука Эпонины скользит по её бедру, и её желудок делает сальто.
- Всё хорошо?
Козетта кивает. Эпонина наклоняется и целует её, и у неё такие мягкие губы, что Козетте совершенно не важно, что они обе ещё не чистили зубы. У Эпонины всё мягкое - её старая футболка, в которой она спит, кожа в районе ключиц, касание её пальцев подбородка Козетты. Козетта обвивает руки вокруг плеч Эпонины.
Эпонина мурчит что-то прямо ей в губы.
- Что?
- Я говорю, сегодня суббота.
Мозг Козетты ещё не до конца проснулся. - И?
Эпонина медленно расплывается в сумасшедшей ухмылке. - Я к тому, что у нас сегодня нет лекций. - Её рука продолжает свой путь вверх по бедру Козетты. - И нам необязательно вылезать из постели, ведь правда?
Да уж, странная неделя. Но Коззета решает, что она сможет это как-то пережить.
***
Часть 4Грантер просыпается с кислым привкусом вина во рту и намёком на головную боль, медленным туманом подступающей прямо к мозгу. В доме больше никого нет. Он готовит себе овсянку, съедает две ложки и выкидывает её в мусорку. Он включает и выключает телевизор. А затем садится за кухонный стол и начинает так активно себя ненавидеть, что ему почти становится лучше… пока он, наконец, не понимает, что не может дальше терпеть гробовую тишину.
- Да ну нафиг.
Курфейрак открывает ему дверь в своих пижамных штанах и худи. При виде Грантера, небритого, с тёмными кругами вокруг глаз, пахнущего вином и застоявшимся потом, он, не говоря ни слова, втягивает его за руку внутрь, сажает на диван и идёт ставить чайник.
Грантер пялится в пространство и благодарит всех богов, в которых, кстати, не верит, за то, что Курфейрак без лишних слов готов впустить к себе такое пропитавшееся алкоголем ничтожество, как он.
Курфейрак возвращается с дымящейся кружкой чая, которую Грантер с благодарностью принимает. Курфейрак готовит отменный чай.
- Хочешь поговорить об этом?
Грантер сжимает кружку обеими руками. – Я больше не могу так жить.
Курфейрак вскидывает брови. – Ты хочешь меня бросить?
- Не могу… не могу… - Он чувствует себя застрявшим на одном месте, сломленным. Курфейрак гладит его по плечу.
- Ну не надо так. Лучше выпей чаю.
Грантер делает большой глоток и закрывает глаза, ощущая, как по телу разливается тепло.
- Дыши глубже.
- Я не ребёнок.
- Эй, я не сказал «говори», я сказал «дыши глубже».
Грантер закатывает глаза, но всё же делает, как ему сказано.
- Вот так. А теперь выкладывай.
- Я… это… из-за Анжольраса. Я… я люблю его. О боже мой, я его люблю. Я просто… Я едва существую… но это всё он, я смирился… для меня он как… религия. Он - единственное, во что я верю в этом жалком паршивом мире. И меня это устраивало. Мне казалось, что меня это устраивало.
Повисает длинная пауза. – Ты разве не собираешься что-нибудь сказать?
- Пока нет. Для начала мне надо подумать. Если честно, это может занять некоторое время.
Грантер накрывает голову руками. – Я сейчас вылитый Мариус.
- Грантер, у меня есть все основания утверждать, что ты меньше всех на него похож.
- Спасибо Господи за это.
- Ага, видишь, хоть в этом тебе повезло? – Курфейрак делает паузу. – Итак. Что вдруг изменилось?
- Не знаю. Наверное, я просто… я просто на один миг подумал, что он собирается сказать мне, что обо всём знал и что у нас ничего не выйдет…. и на меня вдруг обрушилось осознание, что я не смог бы… не смог бы с этим смириться, если бы он правда это сказал. Мне страшно, мне безумно страшно.
Грантер уже плачет, его так сильно трясёт от рыданий, что Курфейрак осторожно забирает у него из рук чашку и ставит её на стол. Курфейрак садится к нему поближе и поглаживает Грантера по спине, словно пытаясь успокоить плачущего ребёнка. Грантер зарывается носом ему в плечо, а Курфейрак обнимает его, пока он плачет - впервые за бог знает сколько лет.
Проходит немало времени, прежде чем дыхание Грантера возвращается в норму. Курфейрак кладёт руку на чужое плечо и заглядывает Грантеру в глаза. - Грантер?
- Да?
- Ты сказал, что не можешь продолжать жить так и дальше.
- Да, сказал, - собственная голова кажется Грантеру удивительно лёгкой, как будто бы её содержимое опустело.
- Так измени что-то.
***
Неважно, кого он выберет. Лишь бы этот парень был полной противоположностью Анжольраса.
У края толпы танцует юноша. Он высокий и худой, у него тёмные вьющиеся волосы, чуть мокрые от пота, и он достаточно пьян, чтобы самозабвенно отплясывать совершенно не в такт музыке. Либо просто лишён чувства ритма.
Напиться и переспать с первым встречным это, скорее всего, не то, что имел в виду Курфейрак, когда давал свой совет, но это уже какое-то начало. У Грантера не было секса почти месяц. Не следует исключать возможность того, что этот парень сможет стать неплохой отправной точкой. Возможно, именно с ним Грантер сможет двигаться дальше. Всё возможно.
Грантер приканчивает свой напиток.
***
В 2 часа ночи Анжольраса будят доносящиеся из коридора голоса.
- Нам во… мммхм… вторую дверь дальше по коридору. Тссс, ты разбудишь моих соседей.
Пьяный Грантер нашептывает путь к своей комнате, при этом умудряясь звучать громче, чем если бы он говорил нормальным голосом. Анжольрас слышит приглушенные хихиканья и серию ударов, по которым можно предположить, что два тела обрушились на пол.
- Чёрт! Чёрт, извини, ты в порядке? Вот, позволь мне…
Анжольрас не узнаёт второй голос. Судя по всему, Грантер привёл домой какого-то незнакомца. Почему-то эта мысль оседает неприятным камнем в желудке. Он лежит в темноте, упорно пытаясь успокоить своё дыхание, боясь, что его могут услышать. А затем дверь в комнату Грантера с характерным щелчком закрывается.
На некоторое время всё погружается в оглушающую тишину, нарушаемую лишь неритмичными ударами его сердца. Анжольрас надеется на чудо – что стены слишком толстые, чтобы он мог их услышать.
Раздается стон Грантера.
Желудок Анжольроса делает сальто. Его начинает тошнить… но за этим омерзительным чувством прячется что-то ещё… что-то, что усиливается с каждым новым звуком, доносящимся из соседней комнаты. С ужасом осознав, что начинает возбуждаться, Анжольрас прячет голову под подушку в надежде заглушить посторонние звуки, но вскоре ловит себя на том, что специально напрягает слух, чтобы услышать их вновь и вновь. Он слышит, как стонет и тяжело дышит Грантер, и ощущает вспышку непонятной ревности. Грантер снова стонет, на фоне остальных приглушенных звуков этот стон звучит неприлично громко, и член Анжольраса болезненно дёргается, но он не может, не должен позволить себе к нему прикасаться.
Анжольрас бросает все попытки ничего не слушать и хватается руками за одеяло, с силой сжимая кулаки.
***
Часть 5На следующее утро, когда Анжольрас заходит на кухню, он обнаруживает там Грантера, жарящего бекон. За столом сидит незнакомый ему парень.
Грантер оборачивается. – Анжольрас, это Антон. Антон, это Анжольрас.
- Привет, - Антон протягивает руку. Анжольрас мешкает на секунду дольше обычного, затем пожимает его руку.
Они почти не разговаривают за завтраком. Грантер старательно избегает его взглядов, но каждый раз, когда их глаза всё же встречаются, его желудок делает сальто, и ему приходится делать паузу, прежде чем он может возобновить свою трапезу.
- Итак, эм. На кого учишься?
Анжольрас поворачивается, чтобы взглянуть на Антона, и его окатывает такая сильная волна неприязни, что он не в состоянии смотреть ему в глаза. – На политолога.
Он знает, что должен сказать что-то ещё, но не может себя заставить. Вместо этого Анжольрас лишь пялится в свою тарелку.
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем Антон наконец уходит. У двери Грантер целует его на прощание, и сердце Анжольраса начинает биться часто и неприятно.
Когда дверь закрывается, Грантер поворачивается к нему. – Неужели тебе обязательно было вести себя как последний кретин? Чёрт возьми, Анжольрас, я знаю, что ты меня презираешь, но…
- Я тебя не презираю.
Грантер фыркает.
- С кем ты там спишь – не моё дело.
- Ага. И поэтому ты вёл себя с ним так, будто он мог заразить тебя чумой.
- Возможно, если бы мне ночью дали поспать и я не слышал, как вы там трахаетесь…
Пауза длится, кажется, несколько часов. – Ты слышал.
- А как тут не услышать?
Грантер презрительно усмехается. - Купи себе затычки для ушей. Уж извини, что у меня есть личная жизнь…
- Ты хоть знаешь, - медленно произносит Анжольрас, - как это… каково мне было?
- О, догадываюсь, ты испытал отвращение. Но когда ты не испытывал ко мне отвращения, Аполлон?! Я знаю, тебе сложно понять, но у нас, смертных, есть нужды и эмоции… и иногда мы трахаемся. Я был бы не прочь стоять выше всего этого, как ты.
- Я не выше всего этого.
- Ну да.
- Грантер, я всё слышал.
- Может, тебе понравилось что-то из того, что ты услышал? – Грантер выглядит немного напуганным, как будто он не собирался говорить этого вслух. Затем его подбородок застывает. Он смотрит на Анжольраса, будто делая ему вызов, но по тому, как резко вздымается и опадает его грудь, можно предположить, что он отчаянно пытается дышать ровно и не сорваться.
- Я слышал вас.
- Я не об этом спрашивал.
- Нет, об этом, - его сердце так часто стучит, что ему трудно дышать. Неужели это то же самое чувство, которое испытывает Грантер, когда он рядом со своими безымянными парнями на одну ночь?
Некоторое время Грантер удивленно на него смотрит, но вскоре его лицо хмурится.
- Да как ты смеешь, - он поворачивается к двери, но Анжольрас перехватывает его руку.
- Эр…
- Нет, ты не имеешь права так со мной поступать. Даже я этого не заслуживаю. Ты знаешь, как долго это продолжалось, Анжольрас? Я больше так не могу. Ищи себе другого мальчика на побегушках.
- Я слушал.
- Я знаю, что ты слышал…
- Нет, я не просто слышал. – Слова даются ему с трудом. – Я слушал.
Наступает звенящая тишина. Кровь стучит в ушах, а Грантер выжидающе на него смотрит. Что он наделал? Как он мог ляпнуть нечто подобное? Что он…
Грантер подходит ближе. Анжольрас теперь слышит, как он дышит.
- Останови меня, - говорит Грантер. – Возможно, это будет самый глупый поступок, который я совершу, но мне уже наплевать. Если ты не… если я неправильно сейчас поступаю, просто останови меня.
Анжольрас не двигается, когда Грантер сокращает расстояние между ними. Он вздрагивает, чувствуя руку Грантера у себя на подбородке, но не позволяет себе двинуться с места, на случай если любое внезапное движение остановит Грантера.
Грантер облизывает губы. – Я собираюсь…
Анжольрас его целует.
Поначалу их поцелуй неловкий. Они сталкиваются зубами, и Анжольрас не знает, что делать со своими руками… и почему Грантер никак не двигается?
Потом Грантер издаёт звук, что-то между стоном и вздохом, и отвечает на его поцелуй. Его рука отпускает подбородок Анжольраса и зарывается в волосы с такой силой, что Анжольрасу почти больно. У Грантера потрескавшиеся, но мягкие губы, Анжольрас чувствует прикосновение щетины к своей коже. У него на губах вкус завтрака и зубной пасты и что-то ещё – животное и неизведанное.
Они отступают назад, пока Анжольрас не прикладывается спиной о стену. По всем законам, у него сейчас должен случиться приступ клаустрофобии, но Грантер прижимается к нему, рукой хватаясь за перед его рубашки, и Анжольрас не хочет, чтобы это заканчивалось.
- Доброе утречко.
Они резко отскакивают друг от друга. Комбефер стоит в дверном проёме, держа в руках пустую кружку и ухмыляясь.
- Я… э…
- Не обращайте на меня внимания. Я уверен, вам многое надо наверстать, - Комбефер достаёт телефон.
- Ты кому там собрался звонить?
- Да так, никому. Только Жоли, Курфейраку, Жеану…
Грантер пытается отобрать у него телефон, но Комбефер пресекает все его попытки. – Да ладно, ты серьёзно не хочешь, чтобы об этом узнали все?
Грантер на секунду задумывается, а потом широко улыбается. Анжольрас никогда не видел его таким счастливым. Между ними повисает неловкая тишина, за время которой Анжольрас чешет затылок, пытаясь придумать, как бы так повежливее попросить Комбефера свалить… или как бы оказаться с Грантером наверху. А потом Грантер решает эту проблему, схватив его за рукав и потащив к двери.
- Увидимся позже. У меня есть неотложное дело.
Комбефер хрюкает и машет им ручкой, когда они вваливаются в коридор.
Часть 6***
Они едва успевают добраться до комнаты Анжольраса, когда их телефоны начинают одновременно изрыгивать СМСки. Грантер глядит на свой сотовый и видит наплыв новых сообщений.
Жоли: ЗАЖГИТЕ ТАМ p.s. я случайно не оставил у тебя в комнате свои таблетки?
Жеан:
<3 <3 <3 <3 <3Курфейрак: Жеан тут на радостях пляшет жигу. Я навеки у тебя в долгу за неё. (Пусть это станет для тебя уроком – я всегда даю замечательные советы).
Мариус: Комбефер только что написал мне, что «А+Р=канон». Ты знаешь, о чём он?
Мариус: Эм, Понин мне всё объяснила, поздравляю!!!
Эпонина: Вы оба идиоты (А теперь иди и зажги его девственный мир)
Он поднимает голову и видит, что Анжольрас в страхе пялится на экран своего телефона. У него начинает сосать под ложечкой.
- Аполлон?
Анжольрас смотрит на него широко распахнутыми глазами. – Грантер…
Всё ясно. На самом деле, это уже большой прогресс, что они успели зайти так далеко, пока Анжольрас не пришёл в себя. Грантер должен быть благодарен хотя бы за это. Возможно, в конце концов, в нём проснётся эта самая благодарность. – Что?
- Я не… никогда… Я никогда раньше этого не делал, - эти слова произнесены так тихо, что Грантер едва их слышит, а затем замирает, забыв дышать. Он с трудом держится, чтобы не упасть на колени. – О.
- Мне всегда казалось, что оно … того не стоит. – Анжольрас поднимает взгляд, чтобы взглянуть Грантеру в глаза. – Я просто думал, что это одно из тех занятий, которыми занимаются другие, а я нет. Как, например, катание на скейтборде или просмотр… ну, ты же знаешь этот сериал? Про девушек с блестящими волосами, где ещё все персонажи ужасные люди.
- «Сплетница»? Этот разговор серьёзно происходит в реальности, а не в одном из моих продолжительных снов, вызванных алкоголем?
Анжольрас морщится. – Да, серьёзно. Конечно же, меня не привлекает ни одно из подобных занятий, хотя другим людям, наверное, будет неинтересно читать Робеспьера. - Он разочарованно выдыхает. – Тогда эта теория казалась мне логичной.
- Ну, вообще, тут есть логика. – Я никогда в жизни не хотел поцеловать кого-то так же сильно, думает Грантер, а потом вспоминает, что он может осуществить это в реале. И осуществляет.
- Эр, я…
- Мы не станем ничего делать, если ты этого не хочешь.
- Но я хочу, - Грантер слышит эти слова, и ему кажется, что из комнаты вдруг выкачали весь воздух. – Просто… я не хочу тебя разочаровать.
И потому, что это, скорее всего, самые глупые слова, которые Грантеру доводилось слышать, он начинает хохотать. Анжольрас выглядит озадаченным и слегка расстроенным, поэтому Грантер снова его целует. – Тебе кто-нибудь говорил, что ты идиот?
Он подталкивает Анжольраса к кровати. Анжольрас садится на неё и, откинувшись на локти, смотрит снизу вверх на Грантера, отчего у последнего тут же пересыхает во рту.
- Не хочешь присоединиться?
- О боже, - Грантер забирается следом на чужую постель, чтобы ударить Анжольраса подушкой. - Аполлон, ты сейчас серьёзно?
- Эй, будь снисходителен. Я в этом деле новичок.
Грантер с трудом гонит из мыслей как минимум двенадцать пошлых намёков на тему сказанного, ведь они, скорее всего, несильно помогут в сложившейся ситуации. Анжольрас наклоняется и целует его, медленно и нежно, одной рукой придерживая Грантера за подбородок. Язык Грантера проскальзывает к нему в рот, и блондин стонет так, что у Грантера окончательно сносит крышу.
Анжольрас скользит вверх по кровати, позволяя Грантеру усесться себе на бёдра. Взору Грантера открывается распластанный под ним Анжольрас: с растрепанным волосами, неприлично покрасневшими губами и задранной вверх рубашкой, обнажающей участок кожи.
Грантер никогда не видел что-то настолько же прекрасное. Анжольрас тянется, чтобы поцеловать его, и Грантер начинает неуклюже воевать с первой пуговицей на чужой рубашке. У него дрожат руки, когда он расстёгивает пуговицу и принимается за другие. Грантер пробегается пальчиками по гладкой коже торса, добираясь до живота, и Анжольрас дрожит от удовольствия. Он сбрасывает с плеч рубашку и откидывает её на другой конец кровати.
Грантер жадно пожирает его взглядом. Анжольрас высокий и худой, под его бледной кожей проступают напряженные мышцы, но они не такие рельефные, как у Баореля. В некоторых местах его тело почти напоминает женское, как, например, длинная аккуратная линия шеи и хрупкие ключицы. Анжольрас тяжело дышит, его грудь быстро вздымается и опадает. Он пробирается руками Грантеру под рубашку, касается бедра, а затем тянет ткань вверх . Его руки жадные и нетерпеливые. Грантер никогда не видел его таким неуправляемым. Он снимает с себя через голову рубашку и, вжикнув молнией на чужих джинсах, стягивает их с Анжольраса, затем раздевается сам.
Он выцеловывает дорожку вниз по шее Анжольраса, скользя языком по коже, и блондин тихо стонет. Он дёргает бёдрами, когда Грантер засасывает нежную кожу на ключицах, и начинает отчаянно тереться о тело над ним. Грантер поцелуями спускается до груди, где тут же прикусывает зубами сосок.
Анжольрас прикладывается затылком о изголовье кровати. – Чёрт… Эр…
Грантер касается влажными, жадными губами живота Анжольраса, затем скользит к тазовой косточке, выступающей чуть выше резинки его боксер. Анжольрас шипит и дёргает бёдрами. Его возбужденный член хорошо заметен через ткань боксёров. С бешено колотящимся сердцем Грантер медленно тянет за боксеры, и они скользят вниз по чужим бёдрам и ногам. Член Анжольраса возвышается у него над животом, на головке проступает естественная смазка, и он настолько возбужден, что на него почти больно смотреть. Грантер целует внутреннюю сторону его бедра, медленно поднимаясь вверх, так медленно, как только может.
Анжольраса бросает в дрожь, когда Грантер проводит языком по основанию его члена. Он вцепляется пальцами в простынь и до побелевших костяшек сжимает в кулаках белую ткань.
Когда Грантер берёт в рот головку его члена, Анжольрас стонет имя Грантера, и одного этого стона достаточно, чтобы Грантер чуть не кончил себе в штаны. Ему самому уже до боли тесно в своих штанах, и руки отчаянно желают к себе прикоснуться, но Грантер не позволяет им этого сделать, фокусируя всё своё внимание на Анжольрасе. Он опускает голову, пытаясь вобрать в себя всю длину. Анжольрас продолжает неистово браниться и бормотать что-то, что, возможно, даже не является словами. Грантер никогда раньше не слышал, чтобы его Аполлон ругался, ведь он всегда такой сдержанный. Он скользит по члену губами вверх так медленно, как это физически возможно, надеясь вырвать из Анжольраса как можно больше громких звуков. Раньше, когда Грантер представлял себе их секс, то и подумать не мог, что Анжольрас окажется в постели таким … шумным. И Грантеру хочется верить, что в том, что он сейчас слышит, хотя бы частично его заслуга.
Рука Анжольраса тянет его за волосы. – Эр… Я не… я больше не могу… - Грантер использует все приёмы, которые знает, но всё равно не может не ощутить вспышку гордости за себя. Ещё одно глубокое проникновение, которое доводит Анжольраса до оргазма. Звук, который издаёт Анжольрас, когда кончает, исступленно двигая бёдрами, заставляет Грантера яростно тереться о кровать, а затем, словно он неопытный подросток, кончить себе в штаны – неаккуратно и позорно, но так приятно.
Грантер плюхается на подушку рядом с Анжольрасом и целует его, глубоко и неторопливо. Он не может спрятать свою дебильную улыбку, даже несмотря на то, что у него ещё побаливает челюсть. Грудь Анжольраса вздымается с каждым рваным вдохом, а его губы влажные и блестящие. Грантер не может отвезти от него взгляд.
- Мне кажется, теперь я понимаю, почему всем так это нравится, - с непроницаемым лицом произносит Анжольрас. Он целует Грантера, сначала нежно в губы, затем в лоб и шею, а потом в плечо. Это почти смешно. Грантер чувствует себя так, словно его сердце вот-вот взорвётся от счастья.
- Я люблю тебя, - ему слишком хорошо, чертовски радостно, чтобы ждать подходящего момента, он просто хочет сказать правду. И он сейчас не в том состоянии, чтобы бояться ответа.
Анжольрас берёт несколько секунд на размышление. – Я тебя тоже люблю, - он коротко улыбается, что уже для него редкость. Грантер затягивает его в поцелуй, и их поцелуйная сессия грозит перерасти вновь во что-то интересное, когда мобильник Анжольраса вдруг разрывается писком, сигнализирующим о получении нового сообщения. Анжольрас вытаскивает свой телефон, и у него тут же смешно выпучиваются глаза.
- О нет.
- Что там такое?
- О нет-нет-нет-нет-нет.
Грантер садится на постели. – Анжольрас?
- Кто-то рассказал Гаврошу.
Его телефон снова пищит.
- Откуда он нахватался таких слов?
Часть 7***
Баорель последний, кто присылает ему СМСку в два часа дня, наверное, только что проснувшись. По странному содержанию сообщения с кучей ошибок и анатомических подробностей Грантер заключает, что тот до сих пор немного пьян. Но всё же Баорель написал его с чувством.
- Ну и кто на этот раз? – Анжольрас протягивает к телефону руку.
- Ты не хочешь это читать.
- Я…
- Оно от Баореля.
Анжольрас бледнеет. – Хотя, знаешь, ты прав. Мне хватило Гавроша, - он бродит по комнате в поисках джинсов. К глубочайшему разочарованию Грантера, находиться целый день полуголым даже по обоснованной причине ака нескольких раундов страстного секса идёт вразрез с моральными принципами Анжольраса. – Почему им всем так интересно? Ведь не то чтобы они… ну… - он останавливается и слегка краснеет, и это так мило. Грантеру кажется, что его сердце вот-вот взорвётся от нежности.
- Ты не можешь сказать, да? Ты вообще в состоянии произнести слово «секс»? Даже после нескольких часов впечатляющего и удивительно горячего…
- Секс, - произносит Анжольрас сквозь сжатые зубы, в основном обращаясь к своим коленям. Грантер тянется к нему и целует, пока напряжение не покидает его плеч.
- Аполлон, ты что, не знаешь наших друзей? «Взаимозависимые» это первое, что приходит в голову. По-моему, Жоли и Боссюэ вообще срослись в один бесформенный сгусток непонятно чего.
Кто-то стучит в дверь.
- Вы не можете там до сих пор заниматься сексом. С медицинской точки зрения, это невозможно.
- Проваливай, Комбефер.
Комбефер открывает дверь. – Знаете, если у вас стоит больше шести часов, то вам надо обратиться к врачу.
Грантер бросает в него свою потную, скомканную футболку, которую Комбефер успешно откидывает в сторону.
- Чего тебе нужно?
- Ты, наверное, забыл, но через двадцать минут мы все встречаемся в кафе. Ну, или собирались встретиться, пока нашу входную дверь чуть не разнесли всякие странные чуваки, которых я бы вежливо назвал доброжелателями и не очень вежливо – толпой злобных извращенцев.
- Поберегись! – раздаётся голос Жоли из другого конца коридора. Далее слышится звук шаркающих тапочек, вскрик в исполнении Комбефера, а затем дверь чуть не слетает с петель, распахиваясь и обнаруживая за собой ухмыляющегося Баореля.
- На нём штаны! – кричит он в коридор, откуда сразу же следует хор разочарованных стонов. Анжольрас широкими шагами пересекает комнату, чтобы захлопнуть перед ним дверь.
- Подопри дверь стулом, - предлагает Грантер. Анжольрас растерял где-то свою привычную невозмутимость. Его волосы растрёпанные и мокрые от пота, а рубашка криво надета.
Грантер подходит к двери. – Мы не выйдем отсюда, пока вы все не спуститесь вниз. Вы пугаете моего Аполлона. – Анжольрас бросает на него убийственный взгляд.
- Я испёк вам печенек! – кричит Жеан, и у Грантера тут же урчит в животе. Между завтраком и «сейчас» произошло слишком много физической активности. Он оборачивается к Анжольрасу.
- Печеньки, - повторяет он с любовью. Анжольрас пытается сохранить хмурый вид, но всё же посматривает на дверь.
- Все живо вниз! – кричит Грантер. – Мы спустимся через минуту! – По другую сторону двери раздаются бормотания, сопровождаемые звуками, словно стадо газелей скачет вниз по лестнице. Грантер ждёт, когда грохот утихнет.
- Готов?
***
В итоге они собираются в гостиной, все девятеро рассаживаются по двум диванам и полу. Анжольрас пытается сесть рядом с Жеаном, но тот быстро соскальзывает на пол и устраивается между ног Курфейрака, оставляя его сидеть на диване рядом с Грантером. Баорель вытягивает свою тушу, занимая половину дивана, но никто не спешит возмущаться. Комбефер лавирует между гостиной и кухней, снабжая всех нескончаемыми запасами чая и кофе.
Это не самая продуктивная их встреча. Поедание печенек, вообще-то, не особо соблазнительное занятие, но когда Грантер устраивает целое представление, по очереди слизывая с каждого пальца остатки шоколада, Анжольрас сбивается с мысли на середине своего предложения, и, наверное, впервые в жизни ухмыляющемуся Комбеферу приходится напоминать ему, о чём он только что говорил.
Грантер рассеянно наблюдает за тем, как Курфейрак кормит Жеана с рук печеньем, когда чувствует, как что-то касается его руки. Он смотрит вниз и видит рядом длинные тонкие пальцы Анжольраса. Через несколько секунд, когда никто вроде бы не смотрит, Грантер сплетает их пальцы. Большой палец Анжольраса поглаживает тыльную сторону его руки. Жеан ловит его взгляд и широко улыбается. В уголках его губ виднеются остатки шоколада.
Анжольрас не отпускает его руку до конца встречи.
***
Проходит вечность, прежде чем все разбредаются по своим делам. Общее отсутствие сосредоточенности, помноженное на побочные действия печенек и сладкого чая, ведёт к часам хихиканья с коротким антрактом, во время которого Боссюэ набрасывается на Жоли и начинает лизать ему лицо, а Жоли визжит, как обезьяна-ревун, после чего Баорель организует соревнование по армрестлингу, который выигрывает Жеан. В конце концов, даже Анжольрас забивает на попытки вернуть относительный адекват и порядок. Он даже не возмущается, когда Курфейрак настаивает на том, чтобы Жеан получил от него свой «приз» (то есть поцелуй взасос на журнальном столике под одобрительные крики остальных).
Грантер выпроваживает последнего приятеля и со вздохом облегчения валится на диван. Комбефер ушёл вместе Курфейраком и Жеаном, на ходу бросив своё многозначительное «оставим голубков наедине», так что в квартире теперь, кроме Анжольраса и Грантера, никого нет. Анжольрас в нерешительности топчется рядом. Он выглядит уставшим.
- Иди сюда, - Грантер шлёпает по свободному месту на диване рядом с собой. Анжольрас сначала мешкает, но вскоре садится возле него. Он выпускает из легких воздух, почти вздыхая, и берёт Грантера за подбородок, поворачивая к себе лицом и целуя. Когда их губы отлипают друг от друга, Анжольрас прислоняется лбом ко лбу Грантера. Его глаза закрыты. Грантер любуется его густыми ресницами (они сейчас так близко, что он может их пересчитать), лёгкой краснотой его век, которая похожа на смазанную акварель. Он вдыхает его запах. От Анжольраса пахнет кофе и дезодорантом, а также едва уловимым запахом секса, от которого у Грантера сладко скручивает низ живота. Его пальцы зарываются в волосы Анжольраса, его красивые золотистые волосы переливаются у него в руках, словно слитки драгоценного металла.
Анжольрас открывает глаза. – Скоро новости начнутся.
Грантер недовольно фырчит. Он ненавидит новости. Он никогда не понимал этого повального поклонения BBC. В них столько же предвзятости и нетерпимости, как и в других источниках новостей. А вот Анжольрас, похоже, жить без новостей BBC не может. Обычно Грантер запирается в своей комнате, пока они не закончатся. Но сегодня он намерен досидеть до их победного конца.
Анжольрас включает телевизор. Грантер прижимается к нему, укладывая голову ему на плечо. Чтобы хоть как-то себя отвлечь, он начинает покрывать лёгкими поцелуями плечо Анжольраса, его шею и подбородок. Это ленивые, изучающие поцелуи без особого намерения на что-либо бОльшее.
Анжольрас уворачивается от чужих губ. – Эр, я пытаюсь сосредоточиться, - Грантер бросает на экран быстрый взгляд. В Манчестере прошёл какой-то мятеж – в новостях раз за разом прокручивали зернистое видео, в котором люди в капюшонах били витрины магазинов. Не, Грантер лучше будет смотреть на Анжольраса.
- Я ведь тебя не отвлекаю, правда?
Анжольрас бросает на него взгляд. Грантер запечатлевает последний непокорный чмок чуть выше его ушка, а затем успокаивается и закрывает глаза, его голова покоится на плече Анжольраса.
Позже Комбефер возвращается домой, чтобы обнаружить их обоих спящими на диване. Голова Анжольраса лежит на голове Грантера, тёмные и светлые пряди спутались между собой, пальцы его правой руки свободно обвиты вокруг руки Грантера.
Часть 8***
Грантер медленно просыпается со странным чувством дезориентации, которая бывает после сна днём. Рядом с ним всё ещё спит Анжольрас, его лицо ничего не выражает, а губы слегка приоткрыты. Прежде чем он может себя остановить, Грантер протягивает руку и проводит пальцем по нижней губе Анжольраса. Анжольрас тут же хмурится, у него дёргаются веки, а затем резко открываются глаза.
- Эр! Что…
- Мы заснули.
Анжольрас поспешно садится на диване. Он выглядит озадаченным и слегка ошалевшим, с помятой ото сна причёской. – Мы… - он замолкает, его глаза расширяются.
- Смотрели новости. На что только ни пойдёшь ради тебя, Аполлон.
- Я не об этом, - он пялится на Грантера, кажется, вечность. И вдруг улыбка трогает краешек его губ. – Эр, - это довольно старое прозвище Грантера, но оно никогда ещё не звучало столь многозначительно, как сейчас.
Грантер улыбается. – Аполллон.
Лицо Анжольраса искажает недовольная гримаса. – Я пропустил новости. Я никогда не пропускаю новости.
- Я думаю, Вселенная простит тебя на этот раз. У тебя всё-таки был странный день.
- Эр, я… я правда не… всё это для меня в новинку.
- Для меня тоже, - Анжольрас фыркает. – Я серьёзно. Я трахался со многими парнями. Но ни разу ни с кем не встречался и я точно уверен, что никогда не встречался с тобой. Где-то в мире должна существовать инструкция «Как встречаться с угрюмым активистом, у которого идеальное тело и почти отсутствуют навыки общения», - Грантер мешкает. – Ты же в курсе, что вероятность того, что я испорчу к чертям наши отношения, равна 99%, да?
Анжольрас улыбается. – У меня чуть больше веры в тебя.
- Идеалист.
- Циник.
****
Жеан говорит во сне.
Обычно он делает это очень тихо, почти неслышно. Курфейрак, наверное, бы и не заметил, но только, когда он просыпается, то иногда слышит бормотание, похожее на «ладна» или «тольконесиняянет», или даже «Кфрак». Сегодня Курфейрака с утра пораньше будят солнечные лучи, проникающие сквозь штору. Некоторое время он наблюдает за тем, как на солнце кружатся пылинки, но вскоре ему становится скучно и он переводит внимание на Жеана. Его рот двигается, даже когда он не говорит – так обычно происходит, когда поэт пишет сложное эссе или пытается придумать последнюю неуловимую строфу к своему стихотворению. Иногда он корчит рожицы.
Курфейрак наблюдает за ним. Жеан во сне такой красивый, что трудно поверить, что в мире есть что-то плохое. Его веснушки особенно заметны в лучах утреннего солнца, которое улавливает почти незаметную в обычное время прозрачность его кожи. Его губы чуть приоткрыты. Очень аккуратно, чтобы не разбудить его, Курфейрак выскальзывает из кровати и подходит к горшочку с цветами на подоконнике. Он срывает три фиалки и засовывает одну Жеану за ухо, другую – ему в волосы. Он пытается найти место для третьего цветка, когда стебель задевает щеку Жеана, и тот начинает шевелиться, морща нос. Его глаза медленно открываются, а затем он улыбается.
- Мне снилось, что я Питер Пен.
Курфейраку кажется, что его сердца сейчас взорвётся. – Правда?
- Я всегда хотел научиться летать, - он нащупывает за ухом фиалку, и улыбка расплывается шире по его лицу. Стараясь не побеспокоить фиалки, он поднимает голову, чтобы поцеловать Курфейрака в кончик носа, а потом забирает последний цветок у него из рук и засовывает его за ухо Курфейраку.
****
После периода, который Курфейрак с любовью окрестил «медовым месяцем», когда Анжольрас терял мысль каждый раз, когда Грантер делал что-то отвлекающее (садился, вставал, пил, дышал и так далее), их встречи более-менее пришли в свою привычную норму. Сидя в кафе «Мюзен» с Баорелем, который тихо посапывает у него на плече, пока Анжольрас вещает с высоты своей скамеечки для ног (и получает за это убийственные взгляды от проходящих мимо официанток), Курфейрак думает, стоит ли вернуть эту магию, купив Грантеру пару облегающих попу шорт.
Баорель издаёт звук, похожий на «шныырк», и слюнявит его плечо. Курфейрак оглядывает стол. Боссюэ тайком поигрывает в Angry Birds - Курфейрак догадывается об этом по тому, как тот не переставая ругается матом, а потом пытается выдать его за кашель. Жоли старается засыпать всех дельными советами, за которые получает по голове. Фейи складывает из салфетки веер.
Он чувствует прикосновение к запястью и, подняв взгляд, видит, что Жеан на нём рисует. Курфейрак старается не шевелиться, несмотря на то, что шариковая ручка очень щекочет кожу. Жеан крепко держит его руку, и когда Курфейрак вскидывает голову, чтобы ему улыбнуться, Жеан на выдохе выдаёт «цыц». Поэтому он старается не дышать. Он даже старается не смотреть вниз, чтобы узнать, что на нём рисуют, пока Жеан не издаёт тихий удовлетворенный звук, убирая кончик ручки. Курфейрак расслабляется, и Жеан тут же вскрикивает и шипит «Осторожно! Оно ещё не высохло!»
Он смотрит вниз. Клякса на коже запястья похожа на фиалку, нарисованную несколькими мазками всё ещё мокрых черных чернил. Жеан смотрит на него и пожёвывает нижнюю губу, что с «жеанского» переводится, как «я не уверен, понравится ли тебе моё стихотворение/мой рисунок/эта хренотень, которую я испёк». Курфейрак целует его в нос.
****
Уже очень поздно, когда он крадучись возвращается домой. Его рука под бинтами болезненно ноет. Он думает, что Жеан уже спит, но когда он проходит мимо кухни, то слышит:
- Курф?
Жеан появляется в дверном проёме. В цветастом кардигане, пижамных штанах и одной их футболок Курфейрака он выглядит помятым и сонным. Его волосы выбились из косички, а на щеке видна чернильная клякса.
- А ты чего ещё не спишь?
Жеан шаркает ногами по полу. - Да вот пытаюсь что-то написать. Ты куда-то уходил? – Курфейрак молчит, внезапно занервничав. Что если Жеану не понравится?
- Что с твоей рукой? – он обхватывает запястье Курфейрака. Курфейрак шипит от боли и отстраняется, и Жеан смотрит на него своими большими печальными глазами. – Тебе больно.
Курфейрак качает головой. – Нет, всё в порядке, я в порядке. – Когда Жеан смотрит на него озадаченно и встревоженно, Курфейрак начинает разматывать бинт.
Кожа на предплечье покраснела. Он несколько раз морщится, когда бинт задевает чувствительную кожу, но оно тот стоит – лицо Жеана выражает изумление, когда тот видит вытатуированный на коже Курфейрака цветок.
- Тебе нравится?
Жеан солнечно улыбается. - Оно навсегда.
- Да.
Жеан аккуратно втягивает его на кухню. Усадив Курфейрака на стул, он устраивается у него на коленях и целует его лицо, шею, каждый участок кожи, до которого может дотянуться губами. – Повтори ещё раз.
- Да или навсегда?
- Ш-ш-ш-ш-ш, - его маленький поэт смеётся, и Курфейрак устал, ему больно, а ещё он никогда в жизни не испытывал столько счастья, как в этот момент. Жеан склоняется над ним, чтобы прошептать ему на ушко:
- Если я буду поаккуратнее…
- Хм?
Губы Жеана касаются мочки его уха, и он дрожит всем телом. – Наверх. Быстро, - его дыхание щекочет ухо. Курфейрак с радостью подчиняется.
@темы: слэш, Les Miserables, фанфик
-
-
26.04.2013 в 17:52Эпонин,Эпонин..ну как ты моглаа))и помаду даже не стерла чужую,атата)))
и как она на эту Козетту польстилась-томне даже чуток жалко Мариуса-
-
26.04.2013 в 17:59-
-
26.04.2013 в 17:59-
-
27.04.2013 в 12:50да ладно, Эпонина пожертвовала собой, чтобы в фике не было гета
а Мариус бедняжко, его все так стебут. там в самом конце ещё про Гли будет
вот она,распутная жизнь Грантера))) почему мне кажется,что кое-кто ревнует
потому что мне тоже так кажется
-
-
27.04.2013 в 14:04а,ну понятно-понятно)))
а Гли-то каким местом???Боже))
потому что мне тоже так кажется
ыщ,интересно что там дальше будет)))
-
-
27.04.2013 в 14:20Гли таким же местом, каким и Сумерки
дальше будет дальше
-
-
27.04.2013 в 14:28не по приколу говоришь?) а че, Е будет наблюдать?)или все-таки поучаствует?)
кста,не в тему
cs424924.vk.me/v424924647/123/3EXE8J6doFI.jpg а хто это у нас вместе сидит) для меня внезапно)
-
-
27.04.2013 в 14:31я люблю упоротые сериалы и упоротых людей
почему наблюдать, если по фике Е с Р заявлены?
а кто? я тока Лу узнала.
-
-
27.04.2013 в 14:36ну мало ли че заявлено))
угадай с трех раз..самый неприемлимый мною пейринг?) хотя лан,второй самый неприемлимый мною пейринг)))
-
-
27.04.2013 в 14:38чё заявлено, то и получите
ЛуХо? Я Сухо не узнала ахахаха
-
-
27.04.2013 в 14:47ага,Чунмен))нууу..там было подписано,но он узнаваем)мой прекрасный мини-лидер))
-
-
27.04.2013 в 14:49но сразу потрахушки это всё-таки неинтересно и банально,
а я сначала на Криса подумала
-
-
27.04.2013 в 14:54эээм..че-то ты как-то..недооцениваешь фигуру Криса))Чунмен же явно субтильнее Лу)))
-
-
27.04.2013 в 14:56да я просто не всматривалась
-
-
27.04.2013 в 15:19-
-
27.04.2013 в 15:22-
-
27.04.2013 в 15:23-
-
27.04.2013 в 15:26ладно, я убегаю на тренировку по теннису
-
-
27.04.2013 в 15:27-
-
03.05.2013 в 09:10лицезреть самого красивого человека, которого он когда-либо видел держащим брошюру.
уточнение меня невероятно веселит!
Грантер тут же задумался о том, возможно ли кончить себе в штаны от одного рукопожатия
ммм..а почему бы и нет?)))
Я не могу оставить его одного, вдруг он убежит и его подберёт какая-нибудь цирковая труппа, или ещё лучше – вдруг его обкрадут. За друзьями-идиотами нужен глаз да глаз.
мега-заботливый друг!
Правда заключается в том, что Анжольрас, гениальный, харизматичный и прекрасный до тесноты в штанах Анжольрас, совершенно не умеет общаться с людьми.
ооо!!Эр,научи его ВСЕМУ!!!!!!
Стоп. Ты сказал МЫ?..
а че сразу какая реакция-то?)))
Кью,ты прелесть))) теперь попинай за это меня писать фик,надеюсь сегодня вечером неприятных сюрпризов не ожидается и я смогу поработать на благо фандома в конце концов)
-
-
03.05.2013 в 12:26уточнение меня невероятно веселит!
ну, йумор же, чё ты хочешь
ммм..а почему бы и нет?)))
да я бы на один взгляд на Анжольраса кончила
мега-заботливый друг!
зато честный
ооо!!Эр,научи его ВСЕМУ!!!!!!
научит, всему своё время
а че сразу какая реакция-то?)))
наверное, Грантер тоже не хочет туда идти
дадада я тебя с удовольствием попинаю! когда начинать?
-
-
03.05.2013 в 14:16ты меня дразнишь..ты кажется говорила,что это ближе к концу будет..ых...
да я бы на один взгляд на Анжольраса кончила
нет,ну это смотря в какой близости от него...
если получится, я сегодня ещё и третью часть выложу.
я уже боюсь планировать)))но была бы ЗА!!
ну вот если успеешь-то щас))а если нет-то фиг уже знает...ибо завтра я точно не буду писать,в воскресенье..не уверена...а сегодня вечером после гуляния-не знаю будет ли настрой...
-
-
03.05.2013 в 18:35нет,ну это смотря в какой близости от него...
если он на меня в упор посмотрит
я уже боюсь планировать)))но была бы ЗА!!
скоро сяду переводить, но не обещаю, ибо мне ещё собираться надо и мыться. и лечь пораньше, ибо вставать в 6 утра.
-
-
03.05.2013 в 20:29ну если в упоооор,то да,понимаю)
-
-
12.05.2013 в 20:19бедный-бедный Грантер...Э никогда наверное не поймет намеков со стороны друзей...ЭР ГОУ!!!!!!все надо делать самому))
и кхм..кто-то говорил,что фемслеша тут не особо,так,для дразнилки Мариуса?))ну-ну))оно странно все равно для меня...
-
-
12.05.2013 в 20:26и да, я вернулся, а тя в скайпе нет. меня даже Дима там отловил.
беднягу Грантера прямо обнять и плакать, не повезло ему влюбиться в такое невозможное существо, как Анжольрас))))
про фем - а что, тут прямо что-то оч откровенное что ли?
наверное, я слишком много читала фема (хотя вроде не особо.. хм), что для меня тут фем на PG тянет.
-
-
12.05.2013 в 20:36меня нет в скайпе,потому что я его все праздники без тебя не включала,а сегодня ваще за компом не сидела-или учила или смотрела передачки на книжке...выйти?если надо,могу включить, просто душно очень и тошно от погоды+завтра к научнику...
ну я фем ваще не читала,не считая фиков по СейлорМун в далеком прошлом)))
-
-
12.05.2013 в 21:11сейчас даже не знаю, я щас мыться пойду. но если есть новости, то выходи, я ещё полчаса тут.
ага, завтра на работу... мне самой тошно от этой мысли... стока работы же...
да ты извращенка похлеще меня, я по Сейлормун не читала и даже игнорировала намёки
-
-
12.05.2013 в 21:25у нас тут гроза была,у меня ваще инет не фурычил,а потом БАЦ и комп перезагрузился..сама не знаю надолго ли,щас попробую включить
стока всего..ых...
так!а ну цыц!
-
-
21.05.2013 в 20:40